Х.ЛОВМЯНЬСКИЙ. РУСЬ И НОРМАННЫ

Комментарий

Введение

К с. 23

* Норманнская экспансия на Западе началась нападениями в 789 г. на Дорсет и 793 г. на ирландский монастырь св. Кутберта на о. Линдисфарн у северо-восточного побережья Англии. В походах на Запад приняли участие норвежцы и датчане, роль которых в разное время и в разных странах Западной Европы была неодинакова. Во всех случаях скандинавы столкнулись здесь с народами, намного опережавшими их в социально-экономическом развитии, имевшими государственные образования, формирующуюся феодальную собственность на землю, наследственную королевскую власть, давно воспринятое христианство. В этих условиях влияние викингов даже на захваченных ими территориях Франции и Англии было, как выясняется в последнее время, не так велико, как предполагалось. Напротив, сами скандинавы усвоили многие элементы культуры англо-саксов, ирландцев, франков. См.: Fellows Jensen G. The Vikings in England: a Review. – In: Anglo-Saxon England, v. 4, London, 1975, p. 181-206; Loyn H. R. The Vikings in Britain. London, 1977; Sawyer P. H. Kings and Vikings. Scandinavia and Europe AD 700-1100. London, 1982; Fenger O. The Danelaw and the Danish Law: Anglo-Scandinavian Legal Relations during the Viking Period. – Scandinavian Studies in Law, 1972, v. 16, p. 83-96. Оседавшие в Западной Европе скандинавы быстро ассимилировались местным населением, о чем свидетельствует, например, завоевание Англии нормандцами в XI в., которые принесли с собой не скандинавскую, а французскую культуру, язык, особенности социальной структуры. (См.: Musset L. Les invasions: le second assaut contre l'Europe chrétienne (VIIе-XIе siècles). Paris, 1965, p. 253-256; Jones G. A History of the Vikings, 2 ed. Oxford, 1973, p. 232).

К с. 24

* Для генезиса Древнерусской народности и государства существенны также социальные, этнические и культурные взаимосвязи восточных славян с финскими и балтскими племенами Восточной Европы. Славянская колонизация второй половины – конца I тысячелетия н. э. привела к этнокультурному синтезу славян, балтов и финнов (см. новую работу с обобщением историографии: Седов В. В. Восточные славяне VI-XIII вв. М., 1982). В условиях этого синтеза, особенно славяно-финского на севере Восточной Европы, проходили, в частности, и первые контакты со скандинавами (см. выше, с. 235-239).

К с. 27

* Расселение славян и экспансия викингов – завершающие этапы эпохи Великого переселения народов, которой, собственно, и начинается этническая история современных европейских народов (см. об этой эпохе и роли миграций: Diesnеr H. J. Völkerwanderung. Leipzig, 1976); Корсунский А. Р., Гюнтер Р. Упадок и гибель Западной Римской империи и возникновение варварских королевств. М., 1984.

К с. 29

* Политика колониализма в целом была направлена на покорение и уничтожение жизнеспособных раннегосударственных образований в Америке и Африке, нередко приводила к истреблению целых народов; ранний пример феодальной колониальной экспансии – завоевание Пруссии крестоносцами в XII-XIII вв., истребившими и частично ассимилировавшими местное балтское население. Походы викингов носили характер, отличный от феодальной экспансии: X. Ловмяньский справедливо отмечает, что норманны вынуждены были в значительной мере приспосабливаться к местным условиям.

** Проблемы генезиса славянских государств подробно рассмотрены в фундаментальной монографии X. Ловмяньского: Łowmiański H. Początki Polski. Z dziejów Słowian w I tysiącleciu n. e., t. 1-5. Warszawa, 1963-1973 (см. также: Ловмяньский Г. Происхождение славянских государств. – Вопросы истории, 1977, № 12, с. 182-193). Общие проблемы соотношения внутренних и внешних факторов в процессе государствообразования исследуются в компендиуме: The Early State. The Hague – Paris – N. Y., 1978.

К с. 30.

* Об относительной синхронности развития славянских и скандинавских обществ в конце I – начале II тысячелетий см. выше, с. 234.

** О неустойчивости раннесредневековых кочевнических государств и отношениях завоевателей с покоренным населением см.: Плетнева С. А. Кочевники Средневековья. М., 1982, с. 127 и сл.

Глава I

К с. 31

* Детальное исследование скандинавских находок на западнославянских землях проведено Яном Жаком: Żak J. "Importy" skandynawskie na ziemiach zachodniosłowiańskich, t. 1-2. Poznań. 1963-1967. Для этнической характеристики погребений необходимы данные не только вещевого комплекса, но и погребального обряда. В частности, костяные гребни, которые Д. Клейст считает показателем этнической принадлежности, производились в скандинавских мастерских в достаточно больших количествах и могли быть предметами импорта; этнически показательным может считаться лишь расположение гребня в могиле (по скандинавскому обряду его ломали и клали в урну: Лебедев Г. С. Разновидности обряда трупосожжения в могильнике Бирка. – Статистико-комбинаторные методы в археологии. М., 1970, с. 180-190). Что касается городища в Копани, то выводы Д. Клейста о скандинавском характере находок зиждились в основном на сходстве керамики этого памятника с керамикой Бирки: однако эта керамика в Бирке сама имеет западнославянское происхождение (см.: Żak J. "Importy…", t. 2, Cześć syntetyczna, s. 44). Единичные скандинавские находки в Средней Европе, в том числе в Чехии, представляют собой в основном предметы парадного вооружения – например, так называемый меч святого Стефана из Пражского Града с рукоятью, украшенной скандинавским орнаментом. Стремление приобрести предметы роскоши чужеземного происхождения характерно для дружинных верхов формирующихся государств, так что эти предметы не всегда указывают на присутствие самих норманнов.

К с. 36

* В западноевропейской хорографии и в скандинавской латиноязычной литературе начиная с XII в. смешение Дакии и Дании встречается неоднократно (например, у Адама Бременского, Саксона Грамматика, в Annales Ryenses и др.). См.: Metzenthin E. Die Länder und Völkernamen in der altisländische Schrifttum. Pennsylvania, 1941, S. 17). Интерпретация А. А. Купика поэтому не лишена оснований.

К с. 39

* В 1-й половине I тысячелетия н. э. основную территорию Польши занимала так называемая пшеворская культура, в которой современные исследователи выделяют германский и славянский компоненты. Это соседство приводило к аккультурации и метисации двух групп (см.: Седов В. В. Происхождение и ранняя история славян. М., 1979, с. 53 и сл.). Новые волны славянской колонизации (с VI в.), видимо, довершили процесс ассимиляции германских групп населения. См. также: Неnsеl W. Polska starożytna. Wrocław, Warszawa, Kraków, Gdańsk, 1980, s. 499.

К с. 43

* Боз (Boz), в предполагаемой славянской форме – Бож. В сочинении готского историка Иордана (VI в.) – король антов (rех Antorum, IV в.), отождествляемых в византийских источниках VI-VII вв. со славянами. Судя по этнониму неславянского происхождения и данным археологии, племенной союз антов был этнически смешанным объединением IV-VII вв. (см.: Попов А. И. Названия народов СССР. Л., 1973. с. 34-37; Русанова И. П. Славянские древности VI-VII вв. М., 1976, с. 111-112; Седов В. В. Происхождение…, с. 119 и сл.). Боз был побежден в войне с королем готов Винитарием, который в 375 г. "распял короля антов по имени Бож с сыновьями его и семьюдесятью старейшинами" (Иордан. О происхождении и деяниях гетов. М., 1960, с. 115). Это сообщение, однако, не проясняет характера политического образования антов IV в., тем более что Иордан вообще мог экстраполировать этноним в предшествующую эпоху.

** Само, глава западнославянского политического объединения в 623-658 гг. Согласно "Хронике" Фредегара, по происхождению Само – франкский купец. Политическое образование, возникшее в ходе восстания западных и части южных славян против аваров и борьбы с франкским государством, охватило территорию лужицких сербов, Моравию, Чехию, Словакию и др. и, видимо, распалось после смерти Само. Характер объединения точно не установлен: некоторые исследователи считают его государством, другие – союзом племен (см. наиболее обстоятельное исследование источников: Labuda G. Pierwsze państwo słowiańskie. Państwo Samona. Poznań, 1949; Łowmiański H. Początki Polski, t. 1, s. 418-419). При этом следует учитывать полисемию социальных терминов в раннесредневековых латинских хрониках, где слово rex могло обозначать и "король", и "племенной вождь". См.: Савукова В. Д. Об административно-политической терминологии в латинском языке раннего средневековья (VI-VII вв.). – В кн.: Античность и современность. М., 1972, с. 426-433. Очевидно, что политическое объединение представителей нескольких формирующихся народностей переросло рамки традиционного союза племен (см. о формировании славянских народностей в связи с процессами государствообразования: Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего средневековья. М., 1982). Но это же обстоятельство во многом определило и непрочность "государства" Само.

К с. 45

* Переводы латинских источников, цитируемых X. Ловмяньским и не изданных на русском языке, выполнены А. В. Назаренко.

** Русский перевод: Видукинд Корвейский. Деяния саксов. М., 1975, с. 193.

*** Русский перевод: Галл Аноним. Хроника и деяния князей или правителей польских. М., 1961, с. 38.

К с. 47

* Для эпохи викингов, скорее, характерен тип профессиональной дружины, нуждавшейся в постоянных кормлениях и описанной автором ниже (с. 49-50). Народное ополчение (шведский ледунг, например), в отличие от ополчений эпохи Цезаря и Тацита, собирается уже под эгидой королевской власти (Ковалевский С. Д. Образование классового общества и государства в Швеции. М., 1977, с. 105-110; Ekbom С. A. Ledung och tidig jordtaxering i Denmark. Stockholm, 1979).

** Русский перевод: Корнелий Тацит. Сочинения, т. 1. Л., 1969, с. 372.

К с. 49

* Ср. ниже, прим. к с. 97, 226.

** Методика использования данных топонимики для характеристики этнокультурных связей активно разрабатывается в последние годы, в частности и для определения скандинавского влияния на англосаксонское общество. Наибольшую сложность представляет – при отсутствии письменных памятников соответствующего времени – датировка топонимов. Способ образования (отпатронимический и топографический) для определения языковой принадлежности топонима (в отличие от его хронологии) представляется ныне малосущественным. Были внесены существенные коррективы и в статистические методы оценки иноязычной топонимики. Обзор состояния топонимических исследований на англо-скандинавском и франко-скандинавском материале см.: Fellows Jensen G. Op. cit.; idem. Place-Names Evidence for Scandinavian Settlement in the Denlaw. A Reassessment – In: The Vikings. Uppsala, 1978, p. 89-98.

*** Русский перевод: Снорри Стурлусон. Круг земной. М., 1980, с. 196. Размер дружины мог колебаться в значительных пределах. Так, при христианизации Наумдаля Олав Святой имел дружину в 300 человек (там же, с. 252).

К с. 50

* Действительно, и торговые связи Руси и Скандинавии, и военные походы находят отражение в материальной культуре. Однако наиболее интенсивные следы связаны с постоянным пребыванием скандинавов в каком-либо месте. Не случайно, число скандинавских находок IX и первой половины X в. на территории Восточной Европы невелико и заметно увеличивается лишь к середине X в., когда начинается процесс оседания варягов в древнерусских раннегородских центрах.

К с. 51.

* Помимо естественной условности демографических подсчетов для ранних эпох, следует также учитывать, что для скандинавов повсюду были притягательны сложившиеся населенные пункты и города, которые обладали устоявшимся названием. Естественно, что далеко не все пункты, в которых оседали скандинавы, получали скандинавские названия; в то же время скандинавское происхождение топонима отнюдь не свидетельствует об исключительном или хотя бы преобладающем скандинавском населении в нем.

К с. 52

* Редарии (redarii), ратари, ретряне – западнославянское племя, входившее в племенной союз лютичей (Тhietmar. VI, 17, 23, 24).

** См. подробную сводку названий с корнем варяг в северо-западной Руси: Рыдзевская Е. А. К варяжскому вопросу (Местные названия скандинавского происхождения в связи с вопросом о варягах на Руси). – Известия АН, VII сер., Отд. общ. наук. Л., 1934, № 7, с. 485-532; № 8, с. 609-630. В несколько более ранной работе М. Фасмер (Vasmеr М. Wikingerspuren in Russland. – SBPA, 1931, Bd. XXIV, S. 649-674) дал перечень всех названий (гидро-, топо-, ойконимов и др.), которые, по его мнению, имеют скандинавское происхождение. Он особенно подчеркивал приуроченность скандинавских топонимов к водным путям. Исследование Рыдзевской, как кажется, не подтвердило этого вывода. Неясно, однако, все ли приводимые ею, Фасмером и Экблумом (Ekblom R. Rus- et varęg- dans les noms de lieux de la région de Novgorod. – Archives d'etudes orientales, Upsal, t. XI, 1915) названия восходят к IX-X вв., а не являются более поздними производными. Никто из исследователей не картографировал топонимы скандинавского происхождения, поэтому вопрос об их связи с водными путями остается открытым.

* ** Русский перевод: Галл Аноним. Указ. соч., с. 46.

**** Там же, с. 54.

К с. 53.

* О некрополе в Лютомерске см. также: Nadоlski A., Abramowicz A., Poklewski T. Cmentarzysko z XI w. w Lutomiersku. Łódz, 1959; Яжджевский К. Элементы древнерусской культуры в Центральной Польше. – В кн.: Древняя Русь и славяне. М., 1978, с. 213-218.

К с. 54

* Существует две версии о происхождении Сигрид (конец X – начало XI в.), жены шведского конунга Эйрика Победоносного, позднее – датского конунга Свена Вилобородого. По скандинавским сагам, обращавшим пристальное внимание на вопросы генеалогии, она была дочерью шведского стурмана Скоглар-Тости (Eyrbyggia saga. См.: Toll H. Kring Sigrid Storråda. Historik undersökning. Stockholm, 1926). В современной литературе поставлено под сомнение само ее существование как реального лица, поскольку с ее именем в сагах связан ряд фольклорных мотивов (Ahlsten J. Sigrid Storrada. Sagodrottning eller kungamoder. Visby, 1975). В польской историографии считается доказанным выдвинутое еще Стенструпом предположение об идентичности Сигрид и Свентославы, дочери (или сестры) Мешко I. Отождествление основывается на сообщениях в "Истории короля Кнута" (Gesta Cnutonis regis), Титмара Мерзебургского (Chronicon, VII, 39), Адама Бременского (II, 39, schol. 24) и Саксона Грамматика (Gesta Danorum, VI, 5; VIII, 1). См.: Koczy L. Związki matżeńskie Piastów z skandynawami. – Slavia Occidentalis, 1933, t. XI; Żуlińska J. Piastówny i żony Piastów. Warszawa, 1972. В них упоминается жена Свена – полька по происхождению, дочь Мешко I и сестра Болеслава Храброго, однако, ни в одном источнике она не названа по имени, нет и указаний в них на ее первый брак со шведским королем. В сагах же имеются сведения о первой – до Сигрид – жене Свена, славянке по имени Гуннхильд, позднее изгнанной им. Как кажется, есть основания для отождествления дочери Мешко I с Гуннхильд, но отнюдь не с Сигрид.

К с. 55

* Сообщение "Саги о викингах из Йомсборга" о нападении отряда викингов под предводительством Стюрбьёрна на г. Волин (980-е гг.) в настоящее время считается достоверным. Волин (и другие приморские города) как порт международной торговли при безусловном преобладании славянского населения, несомненно, привлекал иноземцев. См., в частности, скандинавские бытовые вещи в слоях IX-X вв. (Wikinger und Slawen. Berlin, 1982, S. 275. fig. 288, S. 288, fig. 308. См. также о кладах: Żak J. "Importy…", t. I, S. 43-47). Вместе с тем из Волина, по мнению Я. Жака, поступала в Бирку керамика (Żak J. Wczesnofeudalna Skandinawia. Wrocław, Warczawa, Kraków, 1969, ryc. 86).

К с. 56

* Новую литературу о торговых отношениях Польши и Скандинавии в эпоху викингов, особенно в Поморье, см.: Żak J. Studia nad kontaktami handlowymi społeczeństw zachodnio-słowiańskich ze skamiynawskimi od VI do VIII w. n. e. Wrocław, 1962; Slaski K. Tysiąclecie polsko-skandynawskich stosunków kulturalnych. Wrocław, 1977.

Глава II

К с. 57

* Обзор современного состояния норманнской проблемы см. выше, с. 230-245.

К с. 58

* О составе "Повести временных лет" из более поздних работ см.: Рыбаков В. Л. Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи. М., 1963; Насонов А. Н. История русского летописания. М., 1969; Алешковский М. X. Повесть временных лет. М., 1971; см. также: Советское источниковедение Киевской Руси. М., 1979, с. 13-34.

К с. 59

* Термин "готский" в XVIII (в частности, у Байера) и нередко в XIX в. понимался расширительно и соответствовал современному термину "германский".

К с. 66

* Как показал Ф. А. Браун (Браун Ф. А. Разыскания в области гото-славянских отношений. – Сборник ОРЯС ими. Академии наук, СПб., 1899, т. LXIV, № 12, с. 5-18), переход готск. hrōps > др.- рус. русь сомнителен с фонетической точки зрения и не находит подтверждения в исторической обстановке в Восточной Европе первых веков н. э. Тем не менее иногда эта этимология вновь возрождается в современных работах в связи с "готской" теорией происхождения Древнерусского государства. См., например: Södеrlind S. Rysernas rike. Till frågan om det Östslaviska rikets uppkomst. Stockholm, 1978.

** См. русский перевод: Ковалевский А. П. Книга Ахмеда ибн-Фадлана о его путешествии на Волгу в 921-922 гг. Харьков, 1956.

К с. 67

* Современные издания и характеристику восточных источников см.: Lewicky T. Żródła arabskie do dziejów słowiańszczyzny, t. I-II. Wrocław-Kraków, 1956-1977; Новосельцев А. П. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI-IX вв. – В кн.: Новосельцев А. П. и др. Указ. соч., с. 355-419.

К с. 68

* Как уже отмечалось в послесловии, большая часть скандинавских древностей на Руси датируется серединой – второй половиной X в. и свидетельствует не о скандинавской колонизации, а о включении скандинавов-варягов в великокняжеские дружины, стоящие на русских погостах. О давнем влиянии местных, в том числе тюркских, традиций, на быт варягов свидетельствуют и материалы погоста в Шестовице под Черниговом, который Арне считал норманнской колонией. См. публикацию материалов: Блiфельд Д. I. Давньоруськи пам'ятки Шестовицi. K иïв, 1977.

** В современной науке преодолена тенденция считать все предметы скандинавского происхождения импортом, прежде всего – предметы культа и племенного убора (см.: Пушкина Т. А. О проникновении некоторых украшений скандинавского происхождения на территорию Древней Руси. – Вестник МГУ. История. 1972, № 1, с. 92-94). Я. Жак выделяет три пути проникновения "импортов" на территорию западных славян: торговый, военная добыча, проникновение с самими владельцами-скандинавами (Żak J. "Importy…", t. 2).

К с. 69

* Древнейшие рукописи, содержащие записи саг и сохранившиеся до наших дней, относятся к XIII в., бóльшая же часть сборников саг – к XIV в. По преданию, первая запись королевских саг была произведена Ари Торгильссоном Мудрым, который умер в 1148 г.

** Наряду с упомянутыми автором, сведения о Руси и народах Восточной Европы содержатся в десятках других саг. "Россика" королевских саг была частично собрана Е. А. Рыдзевской (Рыдзевская Е. А. Древняя Русь и Скандинавия в IX-XIV вв. М., 1978, с. 29-127). Помимо указанного автором обстоятельства, снижающего достоверность саг как исторического источника (большой временной разрыв между описываемыми событиями и записью текста), необходимо отметить, что, во-первых, саги являются видом художественной словесности и потому отражение в них действительности подчинено законам художественного творчества (т. е. художественной типизации в первую очередь), более того, творчества в высшей степени своеобразного даже для средневековья. Во-вторых, саги не представляют собой единого массива с общими для всех них жанровыми признаками. Выделяются: 1) королевские саги, или "саги о норвежских конунгах", приближающиеся, но не идентичные, к историографическим жанрам (таковы "Круг земной", "Сага об Олаве Трюггвасоне" монаха Одда, "Сага об Эймунде"); 2) родовые саги (или "саги об исландцах"); 3) "саги о древних временах", широко использующие героико-эпические традиции и потому особенно насыщенные фантастикой ("Сага о Бьёрне" и "Сага об Ингваре" принадлежат именно к этой группе) и др. Поэтому вычленение и исследование сведений саг об истории Руси, тем более раннего времени, хотя и возможно, но требует особой методики. См.: Мельникова Е. А., Джаксон Т. Н., Глазырина Г. В. Древнескандинавские письменные источники по истории восточноевропейского региона CCC Р. – Вопросы истории, 1985.

К с. 70

* В отличие от саг, рунические надписи представляют собой источник достоверный, но содержащий информацию лишь о времени, когда создавались сами памятники, т. е. о событиях конца X-XI вв. Достоверность их сообщений определяется, во-первых, одновременностью записи упоминаемым в ней событиям, во-вторых, представлением, бытовавшим в древнескандинавском обществе, что несоответствие излагаемых сведений действительности было бы уроном для чести погибшего и его рода, что исключало возможность преднамеренного искажения информации. Вместе с тем особенности младшерунического алфавита, а также нередкие ошибки в написании слов, особенно мало распространенных (к которым принадлежат топонимы Восточной Европы), делают чтение подчас гипотетическим. Наконец, датировка рунических памятников, как правило, возможна лишь в широких, до полустолетия, пределах. См. подробнее: Мельникова Е. А. Скандинавские рунические надписи. Древнейшие источники по истории народов СССР. М., 1977.

К с. 76

* Подобные "антинорманистские" теории, вызванные, как правило, недостаточным знанием источников, временами возникают и в настоящее время. См., например: Кузьмин А. Г. Об этнической природе варягов (К постановке проблемы). – Вопросы истории, 1974, № 11, с. 54-83 (автор пытается обосновать кельтское происхождение варягов); Stang H. Rysslands uppkomst – en tredje ståndpunkt. – Scandia, 1981, № 2, s. 153-198 (заслуга образования Древнерусского государства приписана вепсам) и др.

** Аутентичность "еврейско-хазарской переписки" и до сих пор вызывает сомнения. Считается, что пространная редакция "письма Иосифа" по меньшей мере содержит ряд позднейших интерполяций; достоверность краткой редакции более вероятна, однако в любом случае обращение к этому источнику требует крайней осторожности, особенно при использовании приводимых в нем топонимов и этнонимов.

К с. 77

* Погребения скандинавских женщин на Руси выделяются по племенному убору – парным скорлупообразным фибулам, скреплявшим бретели юбки. Их находки относительно многочисленны на кладбищах дружинных погостов и встречаются в древнерусских городах (Киев, Новгород, Псков), свидетельствуя о присутствии там скандинавок (см.: Петрухин В. Я. Об особенностях славяно-скандинавских этнических отношений в раннефеодальный период (IX-XI вв.). – В кн.: Древнейшие государства на территории СССР. 1981 г. М., 1983, с. 174-181; Stalsberg A. Scandinavian Relations wilh Northwestern Russia during the Viking Age: Archeological Evidence. – Journal of Baltic Studies, 1982, v. XIII, № 3, p. 267-295).

К с 80

* Внешняя торговля, в ранних государствах монополизированная господствующими верхами (о чем свидетельствуют недавние типологические исследования: Claessen H. J. The Early State: A Structural Approach. – In: The Early State, p. 542-544), несомненно, способствовала, как и войны, усилению имущественной и социальной дифференциации общества. См. также: Даркевич В. П. К истории торговых связей Древней Руси. – КСИА, 1974, вып. 138, с. 93-103; Wikinger und Slawen, S. 81-107. О возможных путях реализации продуктов дани (полюдья) за пределами Руси см.: Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. М., 1982, с. 273-293.

К с. 81

* О древнерусском городе см.: Тихомиров М. Н. Древнерусские города. М., 1956. Итоги 50-летней работы Новгородской экспедиции обобщены в кн.: Археологическое изучение Новгорода. М., 1978. Специальный интерес для проблематики данной книги имеют статьи: Янин В. Л., Алешковский М. X. Происхождение Новгорода (К постановке проблемы). – История СССР, 1971, № 2, с. 32-61; Булкин В. А., Лебедев Г. С. Гнездово и Бирка (К проблеме становления города). – В кн.: Культура средневековой Руси. Л., 1974, с. 11-17; Петрухин В. Я., Пушкина Т. А. К предыстории древнерусского города. – История СССР, 1979, № 4, с. 100-112; Авдусин Д. А. Происхождение древнерусских городов (по археологическим данным). – ВИ, 1980, № 12, с. 24-42; Куза А. В. Социально-историческая типология древнерусских городов X-XIII вв. – В кн.: Русский город, вып. 6. М., 1983, с. 4-36. Показательно, что укрепленные поселения с относительно развитым ремеслом возникают у восточных славян уже в VII-VIII вв., до появления норманнов; в историографии они получили название предгородов (см.: Авдусин Д. А. Происхождение древнерусских городов; Седов В. В. Восточные славяне…, с. 242-243). Судя по данным археологии, древнейшие города – Киев, Новгород и Ладога – в X в. имеют уже сформировавшийся облик, типичный и для позднейших феодальных русских городов. См.: Новгородский сборник. 50 лет раскопок Новгорода. М., 1982; Новое в археологии Киева. Киев, 1981.

** См. также новую концепцию предыстории Руси в кн.: Рыбаков Б. А. Киевская Русь…, с. 11-402. Сводка археологических данных о восточных славянах дана в кн.: Седов В. В. Восточные славяне.

*** Новые данные о распространении пахотных орудий у восточных славян см.: Чернецов А. В. К вопросу о происхождении восточноевропейского плуга и русской сохи. – Вестник МГУ. История, 1972, № 2, с. 73- 82. См. также карту распространения сохи и плуга в Северной, Центральной и Восточной Европе в VII-XI вв. – Wikinger und Slawen, S. 23, fig. 18.

К с. 82

* О формировании зависимого населения па Руси см.: Зимин А. А. Холопы на Руси. М., 1973; Свердлов М. Б. Генезис и структура феодального общества в Древней Руси. Л., 1983, с. 74 и сл. Магистральным путем начальной феодализации признается становление верховной собственности государства на землю и эксплуатация непосредственных производителей через систему даней и податей (Свердлов М. Б. Указ. соч., с. 82). "Довотчинную" корпоративную государственную собственность на землю подтверждают и новые археологические данные (Янин В. Л. Археологический комментарий к "Русской правде". – Новгородский сборник…, с. 138-155).

** См. фундаментальную сводку в сравнительно-типологическом аспекте: Łowmiański H. Początki Polski.

*** Ср. выше, примеч. к с. 43 I главы.

К с. 84

* Итоги изучения истории Древней Руси в СССР подведены в кн.: Советская историография Киевской Руси. Л., 1978; Советское источниковедение Киевской Руси; см. также: Свердлов М. Б. Указ. соч.

** Как и "норманизм", "антинорманизм" также претерпел существенные изменения. См.: Шаскольский И. П. Антинорманизм и его судьбы. – В кн.: Генезис и развитие феодализма в России. Л., 1983, с. 35-51. При всей справедливости оценки И. П. Шаскольским аитинорманизма в дореволюционной русской науке и его отдельных рецидивов в настоящее время трудно согласиться, что антинорманизм остался течением лишь в дворянско-буржуазной историографии и исчез вместе с ней. Напротив, как верно отмечает X. Ловмяньский, антинорманизм в XX в. получил новую методологическую основу – марксистскую теорию генезиса классов и государства, что и привело к его широкому распространению и влиянию на буржуазную науку (см. выше с. 231-232).

К с. 85.

* О трансформации взглядов западных ученых в 1960-1970-е годы на проблемы образования Древнерусского государства см. выше, с. 232-234. Если немногие крупнейшие ученые-позитивисты (А. Стендер-Петерсен, X. Арбман и др.) стремились к объективному исследованию проблемы, насколько это было возможно при соответствующем уровне знаний, то в подавляющем большинстве случаев норманнская теория сознательно или бессознательно использовалась в пропагандистских целях. Не случайно ее особенно бурное развитие в 1940-1950-е годы в ФРГ, где и поныне она продолжает существовать.

К с. 87

* В настоящее время осуществляется подготовка и издание полного критического корпуса скандинавских источников по истории Руси в рамках свода "Древнейшие источники по истории народов СССР", основанного В. Т. Пангуто (см.: Пашуто В. Т., Рыбаков Б. А. Корпус древнейших источников по истории народов СССР. – ВИ, 1974, № 7, с. 49-54). Сходную задачу поставил перед собой О. Прицак (США), посвятивший первые два тома своего многотомного труда скандинавским источникам (Pritsak О. The Origin of Rus', v. 1. Cambridge (Massachusetts), 1981). Однако многочисленные недостатки публикации и интерпретации текстов вкупе с источниковедческой некомпетентностью автора лишают это издание научной ценности (см.: Мельникова Е. А. Историзация мифа или мифологизация истории? По поводу книги О. Прицака "Происхождение Руси". – История СССР, 1984, № 4, с. 201-209).

Глава III

К с. 89

* Причины походов викингов и до сих пор остаются проблемой дискуссионной. См: Sawyer P. H. The Age of the Vikings. London, 1962, p. 193-206; Jоnes G. Op. cit., p. 182-203; Randsborg K. Les activités Internationales des vikings: raids ou commerce? – Annales: Economies, Sociétés, Civilisations, 1981, a. 36, № 5, p. 862-868; Гуревич А. Я. Походы викингов (конец VIII – первая половина XI в.). – В кн.: История Норвегии. М., 1980, с. 109-117. В последнее время все больше подтверждений получает точка зрения автора, высказанная ниже. Резкое усиление миграционной активности, выражающееся во внешней экспансии или, при наличии возможностей, во внутренней колонизации, типично практически для всех народов в период завершения процессов разложения родового общества и зарождения классового строя. Англосаксонское завоевание Британии, славянская колонизация в Восточной Европе, наконец, татаро-монгольская экспансия в Азии и Европе – проявления сходных процессов социально-экономического развития, протекающих на определенном этапе эволюции общества.

К с. 90.

* Как показывают современные исследования, "разрушительный эффект" походов викингов в Западной Европе был в историографии сильно преувеличен, поскольку основным источником для его оценки были сообщения западноевропейских хронистов, тенденциозные и нередко гиперболизирующие, как сейчас выясняется, реальные факты. Сопоставление нарративных, археологических, ономастических источников дало возможность более объективно определить деятельность скандинавов во Франции и Англии (см. также выше, прим. к с. 23). Если же сравнить описания англосаксонской колонизации Британских о-вов в сочинениях "О погибели Британии" Гильдаса, "Церковной истории англов" Бэды и "Англосаксонской хронике" с характеристикой нашествий викингов на Англию четыре века спустя, то становится очевидно, что современники как того, так и другого события испытывали одинаковый ужас перед завоевателями и сходным образом оценивали гибельные последствия вторжений.

К с. 91

* Сравнение следов экспансии викингов в материальной культуре Западной и Восточной Европы провел Д. Вильсон (Wilsоn D. M. East and West: a Comparison of Viking Settlement. – In: Varangian Problems. Scando-Slavica. Supplementum I. Copenhagen, 1970, p. 107-115), отметивший тот парадоксальный факт, что норманнских древностей на территории Руси значительно больше, чем в Англии, хотя скандинавская колонизация в Великобритании очевидна, а на Руси – нет. Этот парадокс, видимо, объясняется тем, что подавляющее большинство скандинавских древностей в обеих странах происходит из погребений языческого времени. Быстрая христианизация скандинавов в Англии привела к доминированию безынвентарных погребений, установить этническую принадлежность которых обычно невозможно. На Руси, где в IX-X язычество сохранялось, черты скандинавского традиционного быта консервировались и исчезали лишь постепенно, по мере ассимиляции скандинавов в славянской среде (см.: Петрухин В. Я. Об особенностях…). Давно отмечены этнические различия в экспансии викингов: на Восток направлялись преимущественно из Швеции, на Запад – из Дании и Норвегии, что нашло отражение в археологических источниках и рунических надписях.

К с. 92

* Посреднические функции скандинавских купцов в балтийской торговле подтверждаются новыми нумизматическими данными: по уточненным датировкам начало поступления дирхемов на территории Северной Руси (Ладога) и Швеции относится к концу VIII в. С начала IX в. серебряные монеты начинают активно поступать в бассейны Эльбы и Одера, в Нижнее Повисленье, несколько позже, с конца второй четверти IX в., – на Готланд (Фомин А. В. Начало распространения куфических монет в районе Балтики. – КСИА, 1982, вып. 171, с. 18-20). В последующие два столетия (вплоть до исчерпания арабских серебряных рудников к XI в.) поток дирхемов увеличивался, причем все большую роль в денежном обращении играла Русь, где оседала значительная часть серебра (Янин В. Л. Денежно-весовые системы русского средневековья. Домонгольский период. М., 1956, с. 118-121, 128-132).

К с. 93

* См. также: Lоуn H. R. Op. cit.; Jones G. Op. cit., p. 204-210, 218-240.

К с. 94

* По новейшим данным археологии и топонимики, основная масса скандинавских поселений в Англии была хуторского (сельского) типа как в области Датского права (Дэнло), так и к северу и северо-западу от нее. Они размещались в основном в местностях, не заселенных англосаксами, т. е. менее плодородных и удобных для земледелия (Sawyer P. H. The Age of the Vikings, p. 164-1 65; Jones G. Op. cit., p. 221; Fellows Jensen G. Op. cit., p. 193-195). Лишь иногда скандинавы использовали уже существующие англосаксонские поселения (Fellows Jensen G. Op. cit., p. 182). Создавали ли датчане укрепления типа Треллеборга в Англии, до сих пор остается неясным, так как с деятельностью скандинавов удается связать лишь один укрепленный пункт, раскопанный в Йорке, причем сам город как крупный торговый центр существовал и в более раннее время. Дискуссию по этому вопросу см.: Fellows Jensen G. Op. cit., p. 187-189.

** Первый засвидетельствованный источниками выкуп, полученный викингами в Англии, был выплачен в 865 г. и, вероятно, носил локальный характер. За все время скандинавской экспансии сообщается о 9 выкупах, которые были заплачены английскими королями. Лишь с 991 по 1012 гг. выплата "датских денег" совершалась по соглашению и сбор денег проходил по всей Англии в форме налога (Jones G. Op. cit., p. 212-213; Nielsen H. Danegæld. – In: Kulturhistorisk leksikon for nordisk middelalder, b. II. København, 1957, s. 639-641).

*** После захвата Мерсии в 874 г. датчане посадили на трон Кеолвульфа, который в 877 г. при разделе Мерсии получил западную часть королевства и правил ею, судя по чеканенным им монетам, еще в 880 г. (Jones G. Op. cit., p. 221, 226).

**** Первый раздел был произведен в 876 г. и выражался в наделении землей скандинавов в Йорке (Нортумбрия). Осенью 877 г. произошел второй раздел, охвативший также половину Мерсии (Jones G. Op. cit., p. 221).

***** После крещения он принял имя Ательстан, под которым известен по ряду скандинавских источников.

К с. 95

* Эйрик Кровавая Секира, конунг Норвегии предположительно в 928-933 гг., сын норвежского конунга Харальда Прекрасноволосого.

** Обычно выделяются три этапа датской (и норвежской) экспансии в Англии: конец VIII – 865 г. – период отдельных набегов; 865 г. – середина X в. – время колонизации восточной Англии и образования области "Датского права" при синхронно проходившем процессе объединения англосаксонских королевств; 980-1042 гг. – создание единого раннефеодального английского государства, во главе которого в X в. стоят представители Уэссекской династии, а с начала XI в. – члены датского королевского дома: Свен Вилобородый, Кнут Великий и Хардакнут, являвшиеся одновременно и королями Дании.

*** После 1019 г., когда Кнут стал также королем Дании, он обычно титуловался как "Король всей Англии, и Дании, и Норвегии, и части Швеции" ("Rex totium Angliae, et Dennemarchiae, et Norregiae, et partio Suavorum"). См. о нем: Larson L. M. Canute the Great and the Rise of Danish Imperialism during the Viking Age. 995-1035. New York, London, 1912; Garmonsway G. N. Canute and his Empire. London, 1964.

К с. 96

* Как справедливо отмечалось автором (с. 94), а также исследователями экспансии викингов в Англии, колонизация носила не столько военный, сколько сельскохозяйственный характер (см. также прим. к стр. 94). В последнее десятилетие большинство исследователей согласны с тем, что норманны не столько воссоздавали даже на колонизованных ими территориях развитых государств свои институты, сколько модифицировали уже существующие местные, синтезируя разностадиальные элементы (например, параллельное становление административных округов в англосаксонской Англии – hundrađ и в области Дэнло – др.-исл. vápnatak, др. – англ. wæpen-getæc, которые по сути мало отличались друг от друга), или включались в местную структуру, полностью подчиняясь ей (как это произошло в Нормандии). Таким образом, на первый план выдвигаются ныне проблемы социально-политического и культурного синтеза скандинавов и народов Западной Европы.

К с. 97

* Данные ономастики и топонимики, как указал выше и сам автор, не могут быть достоверным источником для количественных определений размеров колонизации. Так, например, выбор местных или иностранных личных имен мог зависеть от степени аккультурации, ассимиляции, случайных обстоятельств и пр. Э. Эквол, в частности, указал на случай из "Domesday Book" Линкольншира, где в одной семье двое из братьев носят скандинавские, а двое – английские имена (Ekwall Е. – In: Saga-book of the Viking Society. London, v. XII, 1937-1945, p. 22-23). Современную оценку топонимических данных см.: Fellows Jensen G. Op. cit., p. 193-202.

К с. 98

* Этнически выразительные "богатые" скандинавские погребения на Руси принадлежат дружинным верхам, причем "купеческие" атрибуты (весы и гирьки) встречаются, как правило, в тех же дружинных комплексах (см., например: Недошивина Н. Г. Торговый инвентарь. – В кн.: Ярославское Поволжье X-XI вв. М., 1963, с. 73). Известны, однако, и "бедные" курганы, обряд которых сохраняет скандинавские черты, – таковы малоинвентарные сожжения с захоронением праха в урне, на плечики которой надета железная гривна (или безурновые кремации с гривнами), встречающиеся в Гнездове и курганах Ярославского Поволжья (см., например, Ярославское Поволжье…, с. 100, 122, 141). Эти курганы расположены в одних и тех же группах вместе с "богатыми" скандинавскими курганами и, возможно, принадлежат незнатным скандинавам; впрочем, говорить об их принадлежности "крестьянам-колонистам" оснований нет. Для дальнейшего изложения важно, что ареал археологических памятников, оставленных скандинавами на Руси, не совпадает абсолютно с распространением скандинавских топонимов, собранных Е. А. Рыдзевской и другими.

К с. 102

* Вероятно, одним из таких владений была раскопанная в последние годы большая усадьба XI в. в Суздале, состоящая из ряда жилых и производственных построек. На ней было найдено большое количество предметов скандинавского происхождения, в том числе и каменная форма для отливки подвесок, на одной из которых имеется руническая надпись (Мельникова Е. А., Седова М. В. Новые находки скандинавских рунических надписей на территории СССР. Суздаль. Литейная форма. – В кн.: Древнейшие государства на территории СССР. 1981 г. М., 1983, с. 182-186).

К с. 104

* Немногочисленность топонимов скандинавского происхождения может свидетельствовать и о далеко зашедшем процессе ассимиляции норманнов, согласно "Повести временных лет", прибывших в Киев в составе разноплеменного войска Олега; кроме того, как уже упоминалось, скандинавы жили в старых славянских городах: так, в цитируемом X. Ловмяньским сочинении Константина Багрянородного "все росы" (говорящие на "росском" – скандинавском языке) пребывали со своими "архонтами" в Киеве.

К с. 105

* Как уже отмечалось, волжский торговый путь, активно функционировавший в IX в., привлекал скандинавов в Верхнее Поволжье и Ростовскую землю, о чем свидетельствуют находки на памятниках Ярославщины и на Сарском городище; это обстоятельство, в частности, породило упоминаемые X. Ловмяньским гипотезы о скандинавской колонизации и даже "Волжском каганате". Скандинавы, точнее, группы со смешанной фенно-скандинавской культурой, видимо, с Аландских островов (Мейнандер К. Ф. Биармы. – В кн.: Финно-угры и славяне. Л., 1979, с. 35 и сл.) действительно проникали в Верхнее Поволжье, но эта инфильтрация совпадала со славянской колонизацией мерянского края. Хотя достоверные источники сообщают впервые о том, что Ростов был дан князем Владимиром Ярославу в 988 г. (Кучкин В. А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X-XIV вв. М., 1984, с. 58 и сл.), несомненно, включение Ростовской земли в сферу интересов Древнерусского государства произошло значительно раньше, о чем свидетельствует и наличие дружинных погребений возле предполагаемых погостов в Верхнем Поволжье и, возможно, на Сарском городище, и приписанная летописцем уже Рюрику раздача своим мужам городов, среди которых упомянут Ростов (ПВЛ, ч. I, с. 18).

К с. 106

* Вероятность этого предположения очень велика, но для его подтверждения требуются новые исследования. См. выше, прим. к с. 52

К с. 107

* В работах Т. Арне, X. Арбмана и др. археологические материалы широко используются для подтверждения гипотезы о широкой скандинавской колонизации на северо-западе Руси. См.: Шаскольский И. П. Норманнская теория…, с. 96-181.

** О новых исследованиях курганов Юго-Западного Приладожья см.: Назаренко В. А. Об уровне социально-экономического развития населения Юго-Восточного Приладожья. – В кн.: Fenno-ugri et slavi, 1978. Helsinki, 1980, p. 261-275; Кочкуркина С. И. Юго-Восточное Приладожье в X-XIII вв. Л., 1973. Видимо, курганный обряд был воспринят приладожской чудью (по другим гипотезам – весью) под славяно-скандинавским влиянием. Выходцы из Скандинавии были ассимилированы местной средой, восприняв финский обряд погребения у ритуального очага. Компактная небольшая группа скандинавов оставила под Ладогой некрополь IX-X вв. в урочище Плакун (см. об отдельных раскопанных курганах: Корзухина Г. Ф. Курган в урочище Плакун близ Ладоги. – КСИА, 1971, вып. 125, с. 59-64). Открыты и ранние следы пребывания скандинавов в Ладоге – усадьба с набором ремесленного инвентаря североевропейского происхождения, датируемая второй половиной VIII в. (Рябинин В. А. Указ. соч.).

*** В своем большинстве перечисленные древнерусские памятники представляют собой типичные полусферические курганы X в., чаще всего с трупосожжением. Курганные группы содержат некоторое количество погребений, принадлежащих уже ассимилированным скандинавам (см. о процессе ассимиляции выше, с. 273), сохранившим лишь отдельные этнически показательные черты обрядности. При наличии общерусских черт в культуре этих курганов (в том числе обрядовых, например сгребание кальцинированных костей к центру кострища и т. п.) трудно говорить о генетической связи гнездовских курганов именно с ярославскими, как считал Т. Арне; напротив, ярославские курганы обладают специфическими чертами (в составе их инвентаря имеются своеобразные амулеты – глиняные лапы и кольца), указывающими на этнокультурные связи со смешанным фенно-скандинавским населением Аландских островов (Мейнандер К. Ф. Биармы, с. 37; публикацию материалов см. в кн.: Ярославское Поволжье…). Что касается владимирских курганов, то еще А. А. Спицын (Спицын А. А. Владимирские курганы. – Известия археологической комиссии, вып. 15. СПб., 1905, с. 167) указывал на "торговые интересы" Киева в этом районе, где стояли дружины Бориса и Глеба. Поэтому многие дружинные курганы, возможно, оставлены, не местным населением и не пришлыми из Скандинавии варягами, а отрядами, подвластными великокняжеской династии.

**** Следует различать погребения в гробах и в камерах – просторных подкурганных конструкциях, характеризующих обрядность великокняжеских дружинников на Руси и воинов из дружины конунга в Скандинавии (в частности, в некрополе Бирки. См.: Лебедев Г. С. Социальная топография могильника "эпохи викингов" в Бирке. – В кн.: Скандинавский сборник, вып. XXII. Таллин, 1977, с. 141-158). В последние годы камерные гробницы открыты не только в Киеве (Каргер М. К. Древний Киев. М.-Л., 1958, т. I, с. 172-198) и в Шестовице, под подвластным Киеву Черниговом (Блiфельд Д. I. Давньоруськи пам'ятки Шестовицi, с. 20-23), но также в Гнездове (Авдусин Д. А. Скандинавские ингумации в Гнездове. – В кн.: VII Всесоюзная конференция по изучению истории, экономики, литературы и языка Скандинавских стран и Финляндии. Тез. докл., ч. 1. М.-Л., 1976, с. 122-123), в Тимереве (Фохнер М. В., Янина С. А. Весы с арабской надписью из Тимерева. – В кн.: Вопросы древней и средневековой археологии Восточной Европы. М., 1978, с. 184-192), во Пскове, в Ладоге (Корзухина Г. Ф. Курган в урочище Плакун…, с. 59-60). Камерные гробницы свидетельствуют, по-видимому, о присутствии великокняжеских дружинников в городах и на погостах, подвластных Киеву (Петрухин В. Я., Пушкина Т. А. Указ. соч., с. 111). Типологически и генетически камерные гробницы близки скандинавским, но имеют отличия в конструкции (камеры-срубы. См.: Кирпичников А. Н. и др. Указ. соч., с. 77), что свидетельствует о самостоятельном развитии этого обряда на Руси и об ассимиляции варягов.

К с. 109

* По мнению Д. А. Авдусина, Гнездово – в первую очередь главный контрольный пункт в начале Днепровского пути (Авдусин Д. А. Гнездово и Днепровский путь. – В кн.: Новое в археологии. М., 1972, с. 159-169). Хотя в литературе общим местом стало представление о расположении Гнездова на перекрестке водных путей, его связи с Верхним Поволжьем остаются неясными. Гнездовское поселение сформировалось со становлением в X в. Днепровского пути (Авдусин Д. А. Гнездово и Днепровский путь). "Волжский" путь (точнее, путь, связывавший кавказские провинции Халифата и север Европы по Дону – Оке через Верхнее Поволжье) функционировал уже в IX в.; большая часть арабского серебра попадала на европейский север по нему. Пути, по которым отдельные предметы восточного производства попали в Гнездово, с определенностью установлены быть не могут.

К с. 110

* Данные о количестве монет, обнаруженных в Скандинавии к 1970-м гг., см. в кн.: Foote P., Wilson D. M. The Viking Achievement. London, 1970, p. 198. В Норвегии и Дании преобладают английские серебряные монеты; арабское же серебро оседало по преимуществу в восточной Скандинавии.

** Несомненно, Ладога и Волховский путь имели важнейшее значение для Североевропейской торговли, особенно для обращений серебра (Носов Е. Н. Волховский водный путь и поселения конца I тысячелетия н. э. – КСИА, 1981, вып. 164, с. 18-24).

К. с. 111

* Источники по ранней истории Смоленска скудны; однако и "Повесть временных лет" (начиная с недатированной части, ср. также описание похода Олега под 882 г.), и Константин Багрянородный ("Об управлении империей", гл. 9. – В кн.: Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего средневековья. М., 1982, с. 272) упоминают его как племенной центр кривичей и важный стратегический пункт на пути "из варяг в греки" между Новгородом и Киевом; степень его участия в ранней торговле источниками не освещена. Д. А. Авдусин считает, что исчезновение Смоленска со страниц летописей с 882 вплоть до 1015 г. свидетельствует о неподвластности города киевским князьям (Авдусин Д. А. К вопросу о происхождении Смоленска и его первоначальной топографии. – В кн.: Смоленск. К 1100-летию первого упоминания города в летописи. Смоленск, 1967, с. 66-68). Т. Арне вслед за А. А. Спицыным отождествил первоначальный Смоленск и Гнездово: эта точка зрения породила целую историографию теории "переноса" города с одного места на другое (см. о ней: Авдусин Д. А. О Гнездове и Смоленске. – Вестник МГУ, 1979, № 4, с. 42-49). Однако находки ранних вещей на территории Смоленска (культурный слой X в. там не открыт), равно как и кончанская топография города позволяют предположить раздельное существование Смоленска и великокняжеского погоста в Гнездове, где оседали и дружинники скандинавского происхождения, уже частично ассимилированные в славянской среде (Авдусин Д. А. О Гнездове…; Петрухин В. Я., Пушкина Т. А. Указ. соч.).

** Новые исследования позволили значительно расширить список скандинавских комплексов в Гнездове, которых сейчас насчитывается более 40 (Авдусин Д. А. Скандинавские погребения…, с. 74-86).

К с. 112

* При всей полиэтничности материальной культуры Гнездова (помимо преобладающего славянского населения и групп скандинавского происхождения, некоторые исследователи видят в Гнездове и балтов. См.: Шмидт Е. А. Об этническом составе населения Гнездова. – СА, 1970, № 3) очевидны и общие черты как в материальной культуре, так и в погребальном ритуале гнездовских курганов: только отдельные, со временем трансформирующиеся и исчезающие культовые признаки отличают скандинавские погребения от славянских, что свидетельствует об ассимиляции скандинавов в процессе сложения древнерусской народности и культуры.

** О чтении надписи высказывались и другие предположения (обзор см.: Львов А. С. Еще раз о древнейшей русской надписи из Гнездова. – Известия АН СССР, сер. литературы и языка, 1971, т. XXX, вып. I, с. 47-52). Возможно, не случайным является и отдельный значок N около ручки корчаги, который может быть интерпретирован как скандинавская руна S, встречающаяся и на нескольких куфических монетах из кладов с территории СССР (Мельникова Е. А. Древнерусские лексические заимствования в шведском языке. – В кн.: Древнейшие государства на территорий СССР. 1982 год. М., 1984, с. 67-68). Это предположение согласуется со скандинавским характером погребения (Авдусин Д. А. Скандинавские погребения в Гнездове…, с. 83).

К с. 113

* Активное освоение норманнами на Руси русского языка подтверждается и использованием славянских имен уже во втором-третьем поколениях, и значительным числом древнерусских заимствований в шведском языке, сопоставимым с количеством скандинавских заимствований в древнерусском, и прямыми сообщениями исландских саг об изучении русского языка викингами (Мельникова Е. А. Древнерусские лексические заимствования…, с. 65- 67).

** Сведения арабских авторов (не только Ибн-Хордадбеха) о распространении русского языка в сфере международной торговли неопределенны, и этот вопрос нуждается в специальном исследовании (см. ниже, прим. к с. 218).

*** Проблемы заселения Финляндии и этнических контактов на ее территории получили дальнейшую разработку. По некоторым предположениям, финно-угорская общность племен засолила север Восточной Европы и Финляндию уже в III-II тысячелетиях до н. э. (Ласло Д. К вопросу о формировании финно-угров. – В кн.: Проблемы археологии и древней истории угров. М., 1972, с. 7-9; Бадер О. Н. О древнейших финно-уграх на Урале и древних финнах между Уралом и Балтикой. – Там же, с. 10-31). Контакты финнов со скандинавами стали постоянными, по-видимому, в бронзовом веке и не прерывались на протяжении всего I тысячелетия н. э. (см.: Kivikoski E. Die Eisenzeit Finnlands. Helsinki, 1973; Финно-угры и славяне. Л., 1979, особенно статьи К. Ф. Мейнандера и П. Л. Лехтосало-Хиландер), включая и эпоху викингов. Несомненно, происходила и частичная ассимиляция скандинавов в финской среде: ср. упомянутую выше (прим. к с. 105) метисную культуру Аландских островов и развившуюся на Руси родственную ей культуру ярославских курганов. Более того, именно в силу регулярных и взаимных славяно-фенно-скандинавских этноязыковых контактов стало возможным широкое распространение названия русь.

**** Буква "пси" для XI-XII вв. хорошо засвидетельствована в надписях-граффити (Медынцева А. А. Древнерусские надписи Новгородского Софийского собора. М., 1978, с. 183).

К с. 114

* Материалы раскопок в Гробине (Гробини) опубликованы Б. Нерманом, отождествлявшим его с Себоргом средневековых источников (Nerman В. Grobin-Seeburg. Ausgrabungen und Funde. Stockholm, 1958). Памятник датируется 650-850 гг., его материалы включают вещи ранней эпохи викингов. Новые важные данные о контактах Латвии со Скандинавией эпохи викингов дали раскопки городища Даугмале на Западной Двине (Даугаве) и соседних памятников (городище Айзраукле и др.). В целом археологические свидетельства контактов Юго-Восточной Прибалтики (Латвия, Эстония, Пруссия) со Скандинавией возрастают по мере новых раскопок. Так, ливские женщины, по мнению археологов, восприняли даже некоторые детали шведского племенного убора: парные скорлупообразные фибулы, юбки с бретелями (см.: Ginters V. Tracht und Schmuck in Birka und im ostbaltischen Raum. Eine Vergleichende Studie. – Antikvariskt arkiv, 1981, b. 70, s. 34-38; Eesti esiajalugu. Tallinn, 1982, s. 251-253, 352, 361, 369-371 и др.). Новые материалы дали раскопки на островах Эстонии, прежде всего Сааремаа (Lōugas V., Selirand J. Arheoloogiga Eestimaa teedel. Tallinn, 1977, s. 100, 166-167, 250; см. также: Деэмант К. Предметы скандинавского происхождения среди вещевого материала каменного могильника Прооза среднего железного века (V-VI вв.). – IX Всесоюзная конференция по изучению истории, экономики, литературы и языка Скандинавских стран и Финляндии. Тез. докладов, ч. I. Тарту, 1982, с. 178-179). Эти данные позволяют предположить не только торговые, но и этноязыковые контакты между населением Восточной Прибалтики и Скандинавии в IX-XI вв.

К с. 115

* Коллекция вещевых материалов из Вискаутена опубликована в кн.: Мühlen В. Die Kultur der Wikinger in Ostpreussen. – Bonner Hefte zur Vorgeschichte, 1975, № 9 (см. рец.: Гуревич Ф. Д. Б. фон цур Мюлен. Культура викингов в Восточной Пруссии. Бонн, 1975. – В кн.: Скандинавский сборник, вып. XXII. Таллин, 1977, с. 241-248). См. также: Гуревич Ф. Д. Норманнский могильник у дер. Вишнево. – В кн.: Скандинавский сборник, вып. VI. Таллин, 1963, с. 197-210; она же. Скандинавская колония на территории древних пруссов. – В кн.: Скандинавский сборник, вып. XXIII. Таллин, 1978, с. 167-174. Новые данные о прусско-скандинавских контактах, в том числе об ассимиляции скандинавов в конце эпохи викингов, получены во время раскопок могильника у поселка Клинцовки под Калининградом (Кулаков В. И. Результаты раскопок грунтового могильника у поселка Клинцовки в 1977 г. – Acta Baltico-slavica, 1980, t. XIII, p. 213-242).

** Новые исследования показали высокий уровень имущественной и социальной дифференциации у населения Латвии, особенно у земгалов (Latvijas PSR arheologija. Riga, 1974, s. 204-246). Об активной производственной и торговой деятельности земгалов свидетельствуют, в частности, раскопки Даугмале (Уртан В. Работы Даугмальской экспедиции. – В кн.: Археологические открытия. 1969 г. М., 1970, с. 328-329), где обнаружены не только арабские и другие монеты, но и многочисленные весовые гирьки, фрагменты весов. Об активных торговых связях Латвии, в том числе со Скандинавией, см.: Мугуревич Э. С. Восточная Латвия и соседние земли в X-XIII вв. Рига, 1965.

К с. 116

* Подробное исследование предпосылок и становления Литовского государства см.: Пашуто В. Т. Образование Литовского государства. М., 1959. Влияние скандинавов на ремесло, культуру, язык литовцев исследуется в последнее время на археологическом материале (см. Вайткунскене Л. Новые данные о культурных взаимоотношениях Литвы и стран Скандинавии. – IX Всесоюзная конференция…, ч. 1. Таллин, 1982, с. 175-176), данных языка (Балтийские языки и их взаимосвязи со славянскими, финно-угорскими и германскими языками. Рига, 1973) и мифологии (Топоров В. Н. К балто-скандинавским мифологическим связям. – В кн.: Donum-Balticum. To Prof. Ch. S. Stang. Stockholm, 1970, s. 534-543). Ho, как показывают современные исследования, при всей широте прибалтийско-скандинавских контактов ни завоевание Восточной Прибалтики, ни ее колонизация скандинавами не подтверждаются источниками (Dundulis В. Normanai ir Baltu kraštai (IX-XI a.). Vilnius, 1982).

К с. 117

* Исследование сведений королевских саг о Восточной Прибалтике см.: Джаксон Т. Н. Исландские королевские саги как источник по истории народов Восточной Прибалтики (VII-XII вв.). – В кн.: Летописи и хроники. 1980 г. М., 1981, с. 27-42.

** В "Житии св. Ансгария" Римберт сообщает о том, что около 855 г. конунг Бирки Олав совершил нападение на Курланд, сжег Себорг, завоевал Апуле и подчинил куршей Швеции. Вероятно, как справедливо пишет автор, дело ограничилось лишь выкупом, так как Снорри Стурлусон рассказывает, что конунг Эйрик из Упсалы (850-860-е годы) покорил Финланд, Карелию, Эстланд и Курланд (Снорри Стурлусон. Круг земной, с. 219). Речь о "завоеваниях" Курланда и других восточноприбалтийских стран идет и во многих других сагах (см., например, в "Саге об Эгиле", "Саге о Кнютлингах" и др.), но сопоставление этих сообщений, некоторые из которых могут быть лишь литературным стереотипом при описании подвигов конунга, указывает не на завоевание каких-либо прибалтийских земель и регулярное обложение их налогами, а на разрозненные, иногда отстоящие друг от друга на десяток лет грабительские набеги, от которых местные жители нередко откупались (Джаксон Т. Н. Указ. соч.).

К с. 119

* Обоснование "исторических прав" Дании на Восточно-прибалтийские земли в XII в. было связано с началом крестоносной агрессии в этом регионе. См. подробнее: Пашуто В. Т. Борьба прусского народа за независимость (до конца XIII в.). – История СССР, 1958, № 6, с. 54-81. Археологические исследования на территории пруссов указывают, как и во всей Восточной Прибалтике, на тесные связи со Скандинавией. См. выше, прим. к с. 114, 115.

К с. 121

* Согласно современным исследованиям, borchsoking означало территориальную единицу у куршей, soking в местном нижненемецком диалекте – общину; община, таким образом, группировалась вокруг укрепленного поселения, образуя "замковый округ" (см.: Моора X. А., Лиги X. М. К вопросу о генезисе феодальных отношений у народов Прибалтики. – В кн.: Проблемы возникновения феодализма у народов СССР. М., 1969, с. 144; о становлении феодализма в Прибалтике и о типологическом сходстве этого процесса со скандинавским см. там же, с. 150-151; они же. Хозяйство и общественный строй народов Прибалтики в начале XIII в. Таллин, 1969, с. 48-58: здесь же критика концепции Допкевич и других норманистов). Об отсутствии скандинавских памятников в Латвии (на Кокнесе и др. городищах, приписываемых норманистами викингам) см.: Стродс X. П. К итогам основных археологических полевых исследований в Латвии (1959-1965 гг.). – В кн.: Actes du VII е Congres International des Sciences Préhistoriques et Protohistoriques. Prague, 1971, t. 2, p. 1232-1240.

** Sókn в Скандинавии – это небольшая административно-территориальная единица, после введения христианства – церковный приход. В Англии до норманнского завоевания (середина XI в.) сока (soke) – иммунитетная привилегия на право юрисдикции (иногда лишь право получения штрафа) на определенной территории, а также и сама территория, на которую распространялась эта привилегия. Таким образом, скандинавский sókn и древнеанглийская soke обозначают различные явления и ни в коей мере не связаны с городской жизнью.

*** О билингвизме, особенно в обозначении местных социальных и политических институтов, см.: Гуревич А. Я. Язык исторического источника и социальная действительность: средневековый билингвизм. – Труды по знаковым системам, вып. 7. Тарту, 1975, с. 98-111.

**** Генрих Латвийский. Хроника Ливонии. Пер. С. А. Анненского. М.-Л., 1938, с. 104.

К с. 122

* Сопоставление cyningas Вульфстана (IX в.) с лицами, осуществлявшими управление в ливонских городах XIII в., в значительной степени условно, так как за прошедшие четыре столетия социально-политическая структура общества в Прибалтике существенно изменилась. Текст и русский перевод известия Вульфстана см.: Матузова В. И. Английские средневековые источники IX-XIII вв. Древнейшие источники по истории народов СССР. М., 1979, с. 22, 26.

** В свете современных исследований текста "Баварского географа" значение термина civitas не представляется столь очевидным, более того, вероятно, что он употреблялся для обозначения различных типов поселений: небольших деревень, замков и – в некоторых случаях – городов (в последнем случае чаще использовался термин urbs). Поэтому данная интерпретация не вытекает из текста "Баварского географа".

К с. 123

* Как уже отмечалось, на погостах – пунктах сбора дани – оседали дружинники и скандинавского происхождения. Однако упрочение системы погостов и фиксация дани, связываемые с летописными реформами Ольги 945 г. (Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения в Древней Руси и "Русская правда". – В кн.: Новосельцев А. П. и др. Указ. соч., с. 146-152), были ориентированы на внутренние потребности консолидирующегося Древнерусского государства скорее вопреки интересам алчущих богатств иноземных наемников. Раннее восточнославянское происхождение полюдья и "покорма" (см. выше, прим. к с. 80) засвидетельствовано восточными источниками IX в., повествующими о главе славян, путешествующем по стране и собирающем дань одеждами (Новосельцев А. П. Восточные источники о славянах и Руси в VI-IX вв. – В кн.: Новосельцев А. П. и др. Указ. соч., с. 389). Об универсальном характере даннических отношений типа полюдья в раннегосударственных образованиях см.: Гуревич А. Я. Свободное крестьянство феодальной Норвегии. М., 1967, с. 106-108. Скандинавы, судя по сообщению Константина Багрянородного ("Об управлении империей", с. 272), включались в подобные отношения на Руси, хорошо знакомые им и на родине по институту вейцлы (Ковалевский С. Д. Указ. соч., с. 155). Об этимологии слова "погост" см. также: Потебня А. А. К истории звуков русского языка. IV. Этимологические и другие заметки. Варшава, 1883, с. 40-42, прим. 21.

Глава IV

К с. 127

* В летописях и актах этноним чудь имеет несколько значений: 1) древние эсты, 2) прибалтийско-финские племена вообще; 3) финно-угорское население Заволочья и Подвинья (чаще в форме Заволочская чудь). См.: Попов А. И. Указ. соч., с. 68-72; Пименов В. В. Вепсы. М.-Л., 1965, с. 148-150; Агеева Р. А. Об этнониме чудь (чухна, чухаръ). – В кн.: Этнонимы. М., 1970, с. 194-203.

К с. 129

* В настоящее время возможность выплаты даней скандинавам населением Северо-Запада, о чем сообщает как "Повесть временных лет", так и исландские саги и восточные авторы, сомнениям не подвергается. Однако вряд ли можно представить эти "дани" как регулярно собираемый и упорядоченный налог, что требовало бы существования организованного скандинавами аппарата управления уже в IX в. (что и предполагалось ранее некоторыми исследователями-норманистами). Вероятнее, что, как и в Англии IX-X вв., это были разовые откупы от грабежа, выплачиваемые отдельным отрядам викингов. Приводимые "Повестью временных лет" сообщения для конца X-XI вв., вероятно, называют размер платы наемным отрядам скандинавов, использовавшихся на великокняжеской службе, а отнюдь не дань скандинавам (ПВЛ, ч. 1, с. 56, 97). Нумизматические данные (Потин В. М. Русско-скандинавские связи по нумизматическим данным. IX-XIII вв. – В кн.: Исторические связи Скандинавии и России. Л., 1970, с. 69) подтверждают то обстоятельство, что приток восточного серебра в 50-е годы IX в. в Скандинавию был незначителен и, видимо, связан с нерегулярными набегами. Зато число монет резко возрастает в 60-е годы, что свидетельствует о значительном усилении контактов со Скандинавией и соотносится некоторыми исследователями с легендой о призвании варягов и даже с реальным появлением скандинавского конунга в Ладоге (Kirpičnikov A. N. Stadt und Gebiet Ladoga zur Zeit des Frühen Mittelalters. – In: Finno-ugri et slavi, S. 146).

К с. 131

* Ранний контакт скандинавов с мерей очевиден по материалам Сарского городища под Ростовом, где скандинавские вещи, появляющиеся с начала IX в., сочетаются с мерянскими (см.: Леонтьев А. Е. Скандинавские вещи в коллекции Сарского городища. – В кн.: Скандинавский сборник, вып. XXVI. Таллин, 1981, с. 141-150). Сарское городище, действительно, расположено на раннем торговом пути (р. Сара – оз. Неро).

К с. 133

* Очевидно, что новгородские вечевые традиции, в том числе традиция призвания князей, весьма архаичны. Современные исследователи Новгорода, отвергая "норманистские теории, сводящие установление правопорядка на Руси к призванию варяжской династии", видят "в истории Новгорода победу традиционной, растущей из местных корней государственности над княжеской, ее большую жизнестойкость и обладание более сильными возможностями" (Колчин Б. А., Янин В. Л. Археологии Новгорода 50 лет. – В кн.: Новгородский сборник…, с. 112). Согласно точке зрения В. Т. Пашуто (Пашуто В. Т., Русско-скандинавские отношения…; он же. Черты политического строя…, с. 34-51), варяжские князья были призваны по "ряду" – договору и обязаны были блюсти интересы новгородской конфедерации в целом; таким образом преодолевались сепаратистские устремления верхов каждого отдельного "племени". Это положение совпадает с точкой зрения X. Ловмяньского, считающего, что на тех же условиях были приняты на киевский стол Аскольд и Дир.

** Некоторые современные исследователи считают, что "в ладожских материалах нашла свое решение варяжская проблема. Как это следует из современного анализа русских летописей, "призвание варягов" – достоверный факт местной ладожской истории. Специфическая обстановка, сложившаяся в середине IX в. в этом центре, выдвинутом далеко на окраину славянских земель, привела к тому, что в Ладоге, по-видимому, на какое-то время утверждается норманнский конунг со своим двором и дружиной. Скандинавские поселенцы оставили после себя особый курганный могильник (в урочище Плакун). Во второй половине IX в. в Ладоге начинается интенсивное нарастание черт древнерусского города. Формируется регулярная уличная застройка, строится каменная крепость. Основное население города – славянские купцы и ремесленники, и заморский военный предводитель с его дружиной выполняет "социальный заказ" именно этих слоев населения, обеспечивая безопасность города и охраняя его судоходство, в том числе и от своих же норманнских соплеменников, неоднократно угрожавших Ладоге. С начала X в., по мере укрепления центральной княжеской власти, лидирующая роль Ладоги на Северо-Западе снижается. Первенство переходит к Новгороду, где, естественно, ладожские скандинавы не могли претендовать на какие-либо права" (Кирпичников А. Н., Лебедев Г. С., Дубов И. В. Северная Русь. – КСИА, 1981, вып. 164, с. 7). Ладога как международный торгово-ремесленный центр была полиэтничным поселением, где жили и скандинавы; вместе с тем А. Н. Кирпичников предположил, что первая каменная крепость Ладоги, построенная, вероятно, при Олеге, в конце IX в., призвана была защищать город от находников из-за моря – викингов (см.: Кирпичников А. Н. Каменные крепости Новгородской земли. Л., 1984, с. 23-42).

К с. 134

* Летописную фразу "ти суть людье ноугородьци от рода варяжьска, преже бо беша словени" сходным образом понимал уже А. А. Шахматов, отмечавший варяжское происхождение некоторых новгородских мужей (Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908, с. 303 и сл.). Д. С. Лихачев считает, что слова "от рода" отражают не этническую принадлежность, но включение в социальную организацию (ПВЛ, ч. 2, с. 245-246). Эти точки зрения, вероятно, не являются альтернативными, если учесть этносоциальный контекст ассимиляции скандинавов среди феодализирующихся верхов древнерусских городов.

К с. 135

* Ситуация в Киеве, судя по археологическим данным и по свидетельствам письменных источников, отличалась от той, которая сложилась в Северной Руси. Если новгородские князья (Владимир, Ярослав) имели по преимуществу наемников-скандинавов, то, становясь великими киевскими князьями, они не менее широко использовали наемные отряды кочевников. Ни один источник не сообщает о скандинавском подворье в Киеве, тогда как новгородский "варяжский" (Поромони) двор известен уже в первой четверти XI в., что подтверждается и сведениями "Саги об Эймунде" (Мельникова Е. А. Новгород в древнескандинавской письменности. – В кн.: Новгородский край. Л., 1984).

** Как можно судить на основании "Повести временных лет" и Новгородской первой летописи, объединение и установление родственных связей между всеми членами древнерусского княжеского дома стало возможно лишь при консолидации феодальной знати, складывавшейся на полиэтничной основе.

К с. 136

* Прикрепление к имени Олега ряда фольклорных "бродячих" мотивов (в частности, мотива смерти из-за коня – ср. с "Сагой об Одде Стреле") часто и ныне является исходным пунктом для различных ненаучных конструкций (например, Pritsak О. The Origin of Rus', v. 1. Cambridge (Mass.), 1981, p. 119-153), что, однако, не умаляет достоверности самого факта его существования и деятельности в качестве киевского князя.

К с. 137

* При настоящем уровне исследования различные варианты предания о смерти Олега представляются одинаково гипотетичными.

** Летописец отмечает (ПВЛ, ч. 1, с. 20), что Олег пришел к Смоленску с кривичами и "прия" град; исследователи усматривают в этом факте компромисс между варяжским князем и местными кривичскими властями (Авдусин Д. А. К вопросу о происхождении Смоленска, с. 64-66; Мавродин В. В., Фроянов И. Я. "Старцы градские" на Руси X в. – В кн.: Культура средневековой Руси. Л., 1974, с. 31).

К с. 138

* Предполагавшиеся А. Стендер-Петерсеном и другими фольклорные или литературные истоки известия о взятии Киева воинами Олега, притворившимися купцами, находят, по мнению Д. С. Лихачева (ПВЛ, ч. 2, с. 251-252), параллели и в реальной военной тактике.

** Реконструкция А. А. Шахматовым текста древнейшего киевского свода, на которую опирается X. Ловмяньский, включает сведения о взятии Олегом Любеча на пути из Смоленска в Киев; вместе с тем важность этого города на пути "из варяг в греки" подтверждает и текст договора с греками, помещенный под 907 г., и сведения Константина Багрянородного (ср. комментарий Д. С. Лихачева в: ПВЛ, ч. 2, с. 250-251); торговля же и военная экспансия, как справедливо указывает сам X. Ловмяньский, были взаимосвязаны.

К с. 141

* Подробный анализ легенды см.: Рыдзевская Е. А. К вопросу об устных преданиях в составе древнейшей русской летописи. – В кн.: Рыдзевская Е. А. Указ. соч., с. 173-178.

К с. 142

* Б. А. Рыбаков считает, что несмотря на существование фольклорных преданий о Вещем Олеге (смерть от коня и др.), этот князь не пользовался популярностью на Руси (Рыбаков Б. А. Киевская Русь. – В кн.: История СССР, т. I. M., 1966, с. 489-490).

К с. 143

* Б. А. Рыбаков называет "варяжским" период княжения Олега в Киеве, куда находники пробрались лишь случайно, хитростью. (Там же, с. 489-491.)

** Современные реконструкции мифов показали, что имя Кий восходит, вероятно, не к топониму, а к славянскому культурному герою-кузнецу (Иванов В. В., Топоров В. Н. Мифологические географические названия как источник для реконструкции этногенеза и древнейшей истории славян.- В кн.: Вопросы этногенеза и этнической истории славян и восточных романцев. Методология и историография. М., 1976, с. 120).

К с. 144

* Имя Аскольд (Осколд) соответствует др.-исланд. Höskuldr, имя Дир – др.-исланд. Dýri.

** Образ Кия соответствует традиционной схеме, распространенной в средневековой историографии, рисующей деятельность правителей древности – основателей городов. В изображении летописца, по всей вероятности, использована собственно русская традиция рассказов о походах на Царьград. Ср. точку зрения Б. А. Рыбакова об историчности Кия и его княжеской биографии: Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества, с. 90-94.

К с. 147

* Как свидетельство русско-хазарских отношений в первой половине IX в. могут быть восприняты приводимые X. Ловмяньским данные "Вертинских анналов" о росах, чей правитель носил титул "хакана". Вместе с тем показательно, что Среднее Поднепровье практически не участвует в обращении дирхема, которое, видимо, контролировал Хазарский каганат (Кропоткин В. В. О топографии кладов куфических монет IX в. в Восточной Европе. – В кн.: Древняя Русь и славяне. М., 1979, с. 111-117); этот факт иногда интерпретируется как свидетельство "блокады" Приднепровской Руси Хазарией (Ширинский С. С. Объективные закономерности и субъективные факторы в образовании Древнерусского государства. – В кн.: Ленинские идеи в Изучении истории первобытного общества, рабовладения и феодализма. М., 1970, с. 203-205):

** См. выше, прим. к с. 76.

*** Уже в конце IX в. под натиском печенегов Хазарский каганат начинает утрачивать свое могущество, которое было окончательно подорвано походами киевского князя Святослава, в 964-965 гг., разорившего Итиль и захватившего Саркел. К концу X в. Хазарский каганат перестал существовать ( Артамонов М. И. История хазар. Л., 1962, с. 426-437).

К с. 148

* Новые данные о северянах и об их связи с памятниками роменско-боршевской культуры см.: Седов В. В. Восточные славяне, с. 133-140.

К с. 150

* Обзор литературы и новые данные о славяно-венгерских отношениях см. в кн.: Москаленко А. Н. Славяно-венгерские отношения в IX в. и древнерусское население Среднего и Верхнего Дона. – В кн.: Проблемы археологии и древней истории угров. М., 1972, с. 189-196.

** Левёдию и Этелькёзу упоминает Константин Багрянородный (указ. соч., гл. 38).

К с. 151

* По гипотезе Г. С. Лебедева, Самбатас – крепость, созданная Олегом после захвата Киева как экстерриториальная княжеская резиденция, которая слилась с Киевом во второй половине X в. (Булкин В. А., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники древней Руси IX-XI вв. Л., 1978, с. 14). Константин Багрянородный упоминает Самбатас не как второе название Киева, а как Киевскую крепость, у которой собираются однодеревки для похода на Византию. Подобное разделение на собственно город и "порт" характерно для раннегородских поселений.

К с. 153

* Автор справедливо подчеркивает различия в географических условиях Англии и Древней Руси, способствовавшие завоеванию первой. В то же время в Англии существовала давняя, восходящая еще к римскому времени традиция возведения укреплений, которыми были обнесены многие крупные поселения и торговые центры. Более того, в IX в. Альфред Великий основал цепь крепостей (burh) на границе с областью Дэнло для защиты своих владений от датчан (Laing L. and J. Anglo-Saxon England. London, 1979, p. 126-129, 143-151; Biddle M. Towns. – In: The Archaeology of Anglo-Saxon England. Cambridge, 1981, p. 99-150).

К с. 154

* Очевидно, выбор транспорта зависел от целей нападавших и их экипировки. Во многих случаях, когда ограблению подвергались прибрежные поселения, суда викингов, обладавшие малой осадкой, могли подходить практически вплотную к берегу и никаких других транспортных средств для них не требовалось. В ряде других – викинги везли коней с собой на кораблях, так что потребности в поисках коней на месте не было (см.: Almgren В. Vikingatågens höjdpunkt och slut. Skepp, hästar och befästningar. – Тоr, 1963, b. 9, s. 215-250). Лишь иногда возникала ситуация, описываемая автором.

** Как показывают исследования последнего времени, водные (речные) пути широко использовались на Руси для транспортировки войска, особенно в Новгородской земле, где летопись отмечает лишь незначительное количество пеших (или конных) походов. См.: Воронин Н. Н. Средства и пути сообщения. – В кн.: История культуры Древней Руси. М.-Л., 1951, с. 280-314; Арциховский А. В. Средства передвижения. – В кн.: Очерки русской культуры XIII-XV вв., т. 1. М., 1970, с. 307-316.

К с. 155

* Интерпретация древнеисландского названия Руси – Garđaríki – как "страны городов" представляется сомнительной, как в связи с поздним (не ранее XII в.) возникновением самого названия (до этого времени употреблялось название Garđar, обычно во множ. числе), так и с точки зрения этимологии слова, которое в древнескандинавских языках обозначало "хутор, двор, усадьба". См.: Мельникова Е. А. Восточноевропейские топонимы с корнем garđ- в древнескандинавской письменности. – В кн.: Скандинавский сборник, вып. XXII. Таллин, 1977, с. 199-210.

К с. 158

* Ни русские, ни восточные источники не содержат указаний на это обстоятельство, хотя логически оно не исключено.

К с. 159

* Ярл (jarl) – правитель области в раннесредневековой Норвегии, представитель родовой знати; позднее, после сложения раннефеодальных государств в Скандинавии, – высшее должностное лицо, совмещавшее военные и административные функции.

К с. 160

* О варягах – наемниках см.: Свердлов М. Б. Скандинавы на Руси в XI в. – В кн.: Скандинавский сборник, вып. XIX. Таллин, 1974, с. 55-69; Мельникова Е. А. "Сага об Эймунде" о службе скандинавов в дружине Ярослава Мудрого. – В кн.: Восточная Европа в древности и средневековье. М., 1978, с. 289-295.

К с. 161

* Образование древнешведского государства происходит позже, чем в Дании и Норвегии, лишь в начале XI в.; до этого наибольшей властью обладают конунги Свеаланда, т. е. племенной территории свеев, со столицей в Упсале; однако степень оформленности государственной структуры здесь неясна.

** Насколько известно по сведениям саг, племенные конунги до XI в. могли лично участвовать и нередко участвовали (особенно в юношеские годы) в викингских походах. По мере становления государственности в Скандинавских странах они все реже возглавляют их, если поход не носит характер государственного предприятия, как, например, крестовые походы в Финляндию и Прибалтийские страны.

*** В настоящее время это сообщение не вызывает сомнений.

Глава V

К с. 164

* Как справедливо указывает автор, решение сугубо лингвистической (этимологической) проблемы происхождения названия Русь ни в коей мере не влияет на оценку исторических процессов образования Древнерусского государства (ср.: Попов А. И. Указ. соч., с. 47; Хабургаев Г. А. Этнонимия "Повести временных лет" в связи с задачами реконструкции восточнославянского глоттогенеза. М., 1979, с. 216; Harder H.-B. Zur Frühgeschichte des Namens der Russen und der Bezeichnung ihres Landes. – In: Aspekte dor Nalionenbildung im Mitlelalter, Bd. I. Sigmaringon, 1978, S. 407-424). Еще Ф. Энгельс отметил, что "названия племен, по-видимому, большей частью скорее возникали случайно, чем выбирались сознательно, с течением времени часто бывало, что племя получало от соседних племен имя, отличное от того, которым оно называло себя само" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 21, с. 93; см. также: Алексеев В. П., Бромлей Ю. В. К изучению роли переселений народов в формировании новых этнических общностей. – СЭ, 1968, № 2, с. 34-45).

К с. 165

* Из числа письменных источников наряду с "Повестью временных лет" наибольшее значение имеют "Вертинские анналы" (сообщение 839 г.), "Об управлении империей" Константина Багрянородного и ряд сочинений арабских авторов.

** В настоящее время большинство исследователей, в том числе и антинорманистов, признают, что в основе легенды о призвании варягов, действительно оформленной фольклорным мотивом о трех братьях-основателях, лежит исторический факт вокняжения в северной конфедерации (по "ряду") скандинава, положившее начало династии Рюриковичей (см.: Пашуто В. Т. Русско-скандинавские отношения…, с. 52-54; Рыбаков Б. А. Киевская Русь…, с. 298). И X. Ловмяньский далее признает отдельные детали "легенды" достоверными с исторической точки зрения.

К с. 167

* Вряд ли возможно говорить о "варяжской правящей знати" в XI в., поскольку уже к середине X в. происходит ассимиляция скандинавской по происхождению части правящего сословия в славянской среде и уже в это время (а возможно, и раньше) формируется феодальная знать на полиэтничной основе, консолидировавшей славянские, финские, тюркские и скандинавские элементы, причем последний, очевидно, был не самым многочисленным.

** См. перевод на русский язык: Сага о гутах. Пер. С. Д. Ковалевского. – В кн.: Средние века, вып. 38. М., 1975, с. 307-309. Подробный анализ сказания см.: Тиандер К. Ф. Скандинавское переселенческое сказание. Датско-русские исследования, вып. III. Пгр., 1915.

*** Легенда о призвании бриттским вождем Вортигерном двух братьев-германцев, Хепгеста и Хорсы, содержится в "Англосаксонской хронике" (под 455-473 гг.) и "Церковной истории англов" Бэды Достопочтенного.

**** Учитывая фольклорно-легендарный характер повествования о призвании, существование братьев Рюрика вызывает наибольшие сомнения, тем более что именно триада братьев является тем устойчивым фольклорным мотивом, который мог быть наиболее легко введен в предание о реальном историческом событии. Причем эта обработка могла произойти не обязательно в норманнской, но и в славянской среде, где существовало аналогичное предание об основании Киева тремя братьями (другие, западнославянские аналогии см. у X. Ловмяньского, с. 145). Возможно, смешанной скандинаво-славянской средой, в которой создавалась эта легенда, объясняется "скандинавоподобный" облик имен братьев Рюрика, которые не имеют убедительных скандинавских этимологии (особенно "Синеус") при том, что имя Рюрик соответствует др.-исланд. Hrørekr, известному многим древнескандинавским источникам (см.: Валеев Г. К. Антропонимия "Повести временных лет". Автореф. канд. дис. М., 1982, с. 12). Неясность этимологии имен Синеус и Трувор вызвала предположение о том, что это – переосмысленная в качестве имен братьев Рюрика древнешведская фраза, имеющая значение "с родом своим и верной дружиной" (см. последнее: Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества, с. 286) из "исходных" шведских форм: sine hus и thru varing. Во всех вариантах легенды описание состава пришедших, где имена братьев отсутствуют ("3 брата с роды своими, и пояша со собою дружину многу" – Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.-Л., 1950, с. 106; "И изъбрашася 3 братья с роды своими, пояша по собе всю русь, и придоша" – ПВЛ, ч. 1, с. 18) и где, кстати говоря, "дружина" и "русь" взаимозаменяемы, и место поселения каждого из братьев, где указаны их имена, разделяются в тексте. Если предполагать, что имена Синеус и Трувор соответствуют выражению "с роды своими и дружиной многой", то, очевидно, придется исходить из существования некоего текста (легенды о призвании?) на древнешведском языке, который был переведен на древнерусский в процессе его включения в летопись. При этом придется также признать, что переводчик дважды перевел древне-шведскую фразу, имевшую значение "с родом своим и верной дружиной": один раз в соответствии с ее истинным смыслом, второй раз – приняв его (неясно, каким образом, если он только что перевел это выражение верно) за личные имена. Более того, чтобы образовать имя Трувор из thru varing (приводимая форма именительного падежа varing в данной фразе, кстати, невозможна, так как синтаксис фразы требовал бы формы дательного падежа), переводчик должен был бы восстановить этимологически исходную форму vár – "обет, клятва", никогда не имевшую значения "дружина", "отряд воинов" (заметим, что вопрос об этимологии слова vaeringi до сих пор остается дискуссионным; см.: Jacobsson G. La forme originelle du nom des varègues. – Scando-Slavica, 1954, t. 1, p. 36-43). Однако текст легенды о призвании варягов не несет никаких следов, позволивших бы заподозрить в нем перевод. Возведение же имен Синеус и Трувор к упомянутым фразам фонетически невозможно. Поэтому подобное предположение не может быть убедительным.

К с. 168

* О договорной основе приглашения норманнов см. выше, прим. к с. 133.

** А. А. Шахматов, на реконструкцию текста начальной летописи и точку зрения которого опирается X. Ловмяньский, считал, что изначальной Русью было Киевское государство, основанное скандинавами ("росами" "Вертинских анналов") ок. 840 г. Во второй половине IX в., по Шахматову, в Новгороде сложилось варяжское государство, варяги Олега подчинили южную Русь и восприняли ее название (см. общее изложение концепции: Шахматов А. А. Древнейшие судьбы русского племени. Пг., 1919, с. 53 и сл.). Однако из летописных известий не следует, что варяги восприняли это название от какой-то южной руси. Более того, из контекста "Повести временных лет" очевидно, как отмечает Д. С. Лихачев (ПВЛ, ч. II, с. 252-253), что "варяги, словене и прочий" прозвались русью с момента провозглашения Киева столицей – матерью городов русских: учитывая подвластные Олегу города – от Ладоги до Киева, – можно предположить, что название Русь здесь имеет широкий смысл.

К с. 169

* Именно это помещение руси среди германских народов отражает либо имевшуюся у составителя "Повести временных лет" информацию, либо его стремление привести перечень народов в соответствие с легендой о призвании варягов – руси.

К с. 170

* Объяснение включения легенды о призвании варягов стремлением показать единство правящей династии и изначальностью ее задачи установить порядок в стране и в настоящее время является широко распространенным. См.: Lichačev D. S. The Legend of the Calling-in of the Varangians, and Political Purposes in Russian Chronicle-Writing from the Second Half of the XI-th to the Beginning of the XII-th Century. – Varangian Problems…, p. 170-185.

** Иноземное (чаще всего от троянцев, греков, римлян) происхождение того или иного народа было для средневековых историографов важнейшим способом установить исторические связи во всемирном масштабе, включить историю отдельного народа во всемирно-исторический процесс, создать стройную картину существования человечества от потопа до своего времени. Эта тенденция особенно ярко проявилась в XI-XIII вв. и вызвала к жизни появление многих "ученых" исторических легенд, в частности в Скандинавии и Англии.

К с. 171

* Русский перевод: Видукинд Корвейский. Деяния…, с. 126.

** Русский перевод: Галл Аноним, Хроника…, с. 100,

К с. 173

* В последнее время распространено представление об аутентичности текста договора 907 г. См.: Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси. М., 1980, с. 104-134.

** Поход Олега 907 г. на Константинополь у подавляющего большинства современных исследователей сомнения не вызывает (Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968, с. 60; Сахаров А. Н. Указ. соч., с. 88-104).

*** Последняя по времени работа, подробно исследующая договор 907 г., принадлежит А. Н. Сахарову (Сахаров А. Н. Указ. соч., с. 83-146), который полагает, что это был общеполитический договор по широкому кругу вопросов, один из тех, которые Византия заключала с другими "варварскими" государствами в IX-X вв.

К с. 174

* Автор придерживается распространенного среди историков мнения об идентичности корней рус- и рос-. См. ниже, прим. к с. 177.

** Сообщение Бертинских анналов – одно из наиболее дискутируемых в связи с норманнской проблемой известий, имеющее большое количество толкований. Мнение Гедеонова и согласившегося с ним автора данной книги о том, что названием рос здесь обозначены шведы (и шире – норманны) на русской службе, является сейчас наиболее распространенным (Пашуто В. Т. Внешняя политика…, с. 23-24; Сахаров А. Н. Указ. соч., с. 42-46, там же библиография вопроса).

К с. 176

* По новейшим данным, время составления "Баварского географа" – первая четверть IX в. до 821 г. См.: Рilař О. Dilo neznámého bavorského geografa. – Historická geografie. Praha, 1974, № 12, s. 205-282.

** Об употреблении названия русь в немецких источниках, в том числе и в "Баварском географе" см.: Назаренко А. В. Об имени "Русь" в немецких источниках IX-XI вв. – Вопросы языкознания, 1980, № 5, с. 46-57.

К с. 177

* Топонимические исследования выявили две группы сходнозвучащих географических наименований, в первую очередь гидронимов с корнем рос- и корнем рус-. Первые локализуются в среднем Поднепровье (гидронимы Рось, Роська, Россава из др.-русск. Ръсь, и производные топонимы Поросье, Родня и др.). Вторые – на северо-западе Руси (гидроним Русса/Руса, топоним Русса и др.). Первые образуют довольно обширный куст наименований на небольшой территории, тогда как вторые немногочисленны и разбросаны. Этимология гидронима Ръсь > Рось считается неясной (Трубачев О. Н. Названия рек правобережной Украины. Словообразование. Этимология. Этническая интерпретация. М., 1968, с. 237, 262). в связи с различным происхождением звуков -ō- и -у- в древнерусском языке очевидно, что корни рос- и рус- имеют различное и независимое происхождение и не могут рассматриваться как этимологические дублеты (Мейе А. Общеславянский язык. М., 1951, с. 45-46; Назаренко А. В. Указ. соч., с. 46-47), хотя и ныне некоторые историки (не лингвисты) полагают их идентичными и взаимозаменяемыми. На разное происхождение корней рус- и рос- указал еще В. А. Брим (Брим В. А. Происхождение термина "Русь". – В кн.: Россия и Запад, ч. I. Пгр., 1923, с. 5-10. См. также: Новосельцев А. П. Указ. соч., с. 363, прим. 48). Можно предполагать на основании употребления в древнерусских памятниках только формы рус- и в этническом, и в территориальном значении, что ко времени появления древнейших письменных памятников (во всяком случае, первого договора Руси с Византией 907 г.) корень рус- вытеснил форму с -о- корневым, которая, видимо, существовала в более раннее время в Среднем Поднепровье и отразилась в византийских источниках в виде [греч.] в начале IX в. (см, ниже прим. к с. 190).

** Проблема изначальности "Русской земли" в узком или широком смысле значительно осложнена несколькими обстоятельствами. Во-первых, многие исследователи (см., например, Рогов А. И. О понятии "Русь" и "Русская земля" (по памятникам письменности XI – нач. XII вв.). – В кн.: Формирование раннефеодальных народностей. М., 1981, с. 151-156; Шаскольский И. П. Известие Бертинских анналов в свете данных современней науки. – В кн.: Летописи и хроники. 1980 г. М., 1981, с. 43-55) следуют весьма авторитетной точке зрения М. Н. Тихомирова, А. Н. Насонова и В. А. Рыбакова об изначальности "Русской земли" в узком смысле, высказанной в конце 40-х – начале 50-х годов, и не учитывают новых материалов. Во-вторых, эта точка зрения согласуется с очевидным ранним развитием южнорусской территории в Среднем Поднепровье, частично совпадающей с позднейшей Русской землей в узком смысле (Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества, с. 55 и сл.). Проблема, таким образом, состоит в том, когда эта территория вокруг Киева, Чернигова и Переяславля получила название "Русская земля". Д. С. Лихачев показал, что в подавляющем большинстве случаев, в том числе и в наиболее ранних упоминаниях, в "Повести временных лет", название Русь имеет широкое значение (ПВЛ, ч. 2, с. 239 и сл.). Мнение А. Н. Насонова о том, что ранние упоминания Руси в широком смысле есть вторичное употребление узкого понятия, основано на фактической неточности: сведения восточных авторов о трех видах русов он датирует X в. (Насонов А. Н. Указ. соч., с. 39-40), в то время как они относятся к IX в. (Новосельцев А. П. Указ. соч., с. 408 и сл.) и, стало быть, свидетельствуют о раннем бытовании названия Русь именно в широком смысле. Вместе с тем и данные, приводимые X. Ловмяньским, свидетельствуют, что в X в. Русь в иностранных источниках также понималась в широких границах. Однако к X в. относятся и упоминания триединства Киева, Чернигова и Перяславля (в договорах 911 и 944 гг.), правда, без идентификации их с Русской землей в узком смысле: вероятно, именно в X в. происходило формирование великокняжеского домена, который сохранил в эпоху раздробленности название "Русская земля".

*** Предположение о "разбойничье-купеческой" организации, основавшей Древнерусское государство, временами появляется и в современной литературе, хотя и не обязательно связывается с норманнами. См., например: Pritsak О. Op. cit., p. 24-28.

К с. 178

* О двух колонизационных волнах скандинавов на Руси писали и норманисты более позднего времени, например, Г. Вернадский (Vernadsky G. Ancient Russia. New Haven, 1943, p. 278-287).

К с. 179

* Все приведенные автором "исходные формы", постоянно фигурирующие в литературе, – древнешведские, реконструированные или зафиксированные в памятниках XIII-XIV вв. Однако древне-шведский, как и другие скандинавские языки, выделился лишь в IX-XI вв. (Стеблин-Каменский М. И. История скандинавских языков. М.-Л., 1953, с. 27; Haugen E. The Scandinavian Languages. Cambridge (Mass.), 1976, p. 135, 198-203), т. е. много позже появления названия русь. С точки зрения хронологии и развития фонетики германских языков наиболее обоснованной представляется теория С. Экбу, отметившего, что исходной формой для финского Ruotsi должна была быть форма VI-VII вв. *rōtheR, где конечное R звучало как [z] (Ekbо S. Оm ortnamnet Roden och därmed sammanhängande problem. – Arkiv för nordisk filologi, 1958, b. 73, s. 3-4, 187-199; idem. The Etymology of the Finnish Ruotsi 'Sweden'.- In: Les pays du Nord et Byzance, p. 143-145). На вероятность более раннего заимствования ruotsi > rother указывали уже В. Томсен и А. Погодин (Погодин А. Вопрос о происхождении имени "Русь". – В кн.: Сборник в чест на В. Н. Златарски. София, 1925). Комплекс значений слова rōtheR "гребля, весло, плаванье на гребных судах" (от глагола r óа "грести") устойчив и проявляется во всех германских языках: оно встречается и в шведской рунической надписи первой половины XI в. в значении "поход на гребных судах" (Nibble, Up 16). Слово Ruotsi в западнофинских (эстонском, финском и др.) языках сохранилось и до сего времени со значением "Швеция" и производным ruotsalainen – "шведский, швед".

** Существуют многочисленные другие этимологии названия русь: южнорусская (среднеднепровская), основанная на существовании на этой территории топонимического корня рос-; готская (см. прим. к с. 66), западнославянская (см. указанную в примечании статью X. Ловмяньского "Руссы и руги"); исконно общеславянская (см. прим. к с. 189) и др.

*** Проведенные в последние годы исследования прибалтийско-финской топонимики показали, что топонимы с корнем ruoči распространены в Латвийской ССР (Jansons A. Toponimi "zviedri", "ruoči", "normani" Latvijas PSR. – Известия АН Латв. ССР, 1963, № 11, с. 45-51) и в других восточно-прибалтийских землях. Ареал распространения топонимов со словом ruotsi очерчен в работе К. О. Фалька, который показал не только его употребление на огромной территории от Кольского п-ова до Урала, но и его постепенное сокращение по мере продвижения на восток вместе с изменением значения: уже в ряде саамских и карельских диалектов этноним используется как для обозначения шведов, так и русских, т. е. иноэтничного населения вообще. В языке же коми корень роч- (из общепермского * r оč с первоначальным значением "чужеземец") имеет единственное значение "русский" и считается заимствованным из прибалтийско-финских языков: Лыткин В. И., Гуляев Е. С. Краткий этимологический словарь коми языка. М., 1970, с. 243. См.: Falk K.-O. Einige Bemerkungen zum Namen Rus'. – In: Les pays du Nord et Byzance, p. 147-159.

**** Контакты скандинавов с западно- и прибалтийско-финским населением по археологическим данным восходят уже к бронзовому и раннему железному веку, но к середине I тысячелетия н. э., в эпоху Великого переселения народов, они становятся более ощутимы и продолжаются с разной степенью интенсивности в VI-XI вв. Судя по погребальным памятникам, уже в середине I тысячелетия н. э. скандинавы проникли не только в близлежащую Западную Финляндию, но и в земли эстов, куршей и др. (Кустин А. Э. О некоторых связях между Эстонией и Скандинавией в VI-XIII вв. (по данным археологических материалов). – В кн.: IV Всесоюзная конференция по изучению истории, экономики, языка и литературы Скандинавских стран и Финляндии. Тез. докладов, ч. 1. Петрозаводск, 1968, с. 169-172; Kivikoski E. Finland. London, 1980; Dundulis В. Op. cit. Археологические данные см. выше, прим. к с. 116.

К с. 180

* Ледунг – система морского ополчения в раннесредневековой Швеции – упоминается в скандинавских источниках с середины XI в.; однако большинство исследователей относит сложение этой системы к эпохе викингов: в частности, признаки такой организации содержит описание Римбертом похода на Куронию, упоминаемого X. Ловмяньским (см.: Ковалевский С. Д. Указ. соч., с. 105-106). Близок организации ледунга и сбор однодеревок на Руси, описанный Константином Багрянородным (Указ. соч., гл. 9). Если возводить к ледунгу легенду о призвании варягов, то "вся Русь" "Повести временных лет", подобно "всем росам" Константина Багрянородного (см. прим. к с. 203), означает участников похода на судах, что согласуется с приводимой выше (прим. к с. 179) этимологией названия русь.

** Пирейская надпись, в которой, как считается, упомянута область Рослаген, вероятно, относится ко второй половине XI в. См.: Вrate E. Pireuslejonets runinskrift. – Antikvarisk tidskrift för Sverige, h. 20, d. 3. Stockholm, 1914.

К с. 181

* Славянская колонизация на северо-западе, по современным археологическим данным, происходила в VIII-IX вв., причем в районах, близких к Балтике, славяне начали селиться еще позже. Так, Ижорское плато было освоено ими лишь в X-XIII вв. (Седов В. В. Восточные славяне, с. 170-174).

** Корень ruots- означает "швед-" и имеет производные: Ruotsi – Швеция и ruotsalainen – "шведский, швед".

К с. 182

* Образование славянских этнонимов в "Повести временных лет" подчинено двум основным моделям, восходящим еще к общеславянскому периоду: 1) с аппелятивной основой и суффиксом -ян- / -ан- или -ен-: славяне, бужане, древляне; 2) с топографической или псевдопатронимической основой и суффиксом -ич-: вятичи, дреговичи. См.: Rospond S. Struktura pierwotnych etnonimów słowiańskich. – Rocznik sławistyczny, 1966, t. XXVI, cz. I, s. 29-32; idem. Struktura pierwotnych etnonimow slowiańskich. cz. II. Formacje po rozpadzie dialektalnym (IX w. i nn.). – Ibid., 1968, t. XXIX, cz. I, s. 18, 24-25; Трубачев О. Н. Ранние славянские этнонимы – свидетели миграции славян. – Вопросы языкознания, 1974, № 6, с. 59; Иванов В. В., Топоров В. Н. О древних славянских этнонимах (Основные проблемы и перспективы). – В кн.: Славянские древности. Киев, 1980, с. 11-45. Первая модель обнаруживает несравненно более высокую продуктивность: более 20 наименований при 6 второго типа. Среди неславянских этнонимов в древнерусском языке выделяется только один этнонимический ряд: его образуют названия западно-финских (включая прибалтийско-финские) племен, с которыми славяне имели более или менее постоянные связи. Эта этнонимическая модель основана на фонетической (более или менее точной) передаче самоназвания с конечным палатальным согласным, отражающим финское конечное -i: корсь, чудь, сумь, весь и пр. Восточно-финские этнонимы приобретали в древнерусском языке различный вид: меря, мордва и т. д. Остальные неславянские этнонимы в "Повести временных лет" не поддаются систематизации. Наименование русь, таким образом, по своей структуре принадлежит к западно-финскому этнонимическому ряду.

** Нет никаких данных для предположения о независимом развитии слов русь и Ruotsi из одного корня, тем более что финские и славянские языки принадлежат к различным языковым семьям и не могут иметь генетически общих корней. Ограниченность лексического гнезда слова Ruotsi указывает на его вероятное заимствование, а не исконно финское происхождение, так же как употребление корня рус- только в этно- и топонимической сферах русского языка противоречит его исконно славянскому происхождению.

*** О венедах и их вероятной локализации от бассейна Вислы до междуречья Дуная и Днестра см.: Седов В. В. Происхождение…, с. 29-31; ср.: Попов А. И. Указ. соч., с. 20-24; здесь же о германской передаче латинским автором этнонима венеды.

К с. 184

* И В. Кипарский, и Ю. Миккола полагают, что западно-финско-славянские языковые связи начались в VIII-IX вв., так как в западно-финских и эстонском языках есть заимствования из древнерусского, сохранившие неполногласие, что могло быть лишь до IX в. Аналогичное явление в балтских заимствованиях из древнерусского не отражено. См.: Kiparsky V. The Earliest Contacts of the Russians with the Finns and Balts. – Oxford Slavonic Papers, 1952, v. III, p. 67-79; Mikkola J. Die älteste Berührungen zwischen Ostseefinnisch und Russisch. Helsinki, 1938.

** В свете современных данных предположение автора о готско-финских связях после оседания готов в Северном Причерноморье не представляется вероятным. См. ниже прим. к с. 185. Также нет сведений, позволяющих возводить названия русь или "Ruotsi" к началу н. э. Как справедливо указывалось выше, название русь впервые отмечается источниками в первой половине IX в. и вряд ли возникло намного раньше этого времени.

*** Об остготах см.: Wolfram H. Geschichte der Goten. München, 1980; Hachmann R. Die Goten und Skandinavien. Berlin, 1970.

К с. 185

* Имеется в виду ареал так называемой Черняховской культуры II-IV вв., оставленной полиэтничным населением и развивавшейся, вероятно, под властью готской державы и под сильным влиянием римской провинциальной культуры. См.: Проблемы черняховской культуры. – КСИА, вып. 121. М., 1970. Об экономических связях см.: Кропоткин В. В. Экономические связи Восточной Европы в I тысячелетии н. э. М., 1967, с. 111-114.

** О фибулах с эмалью, большей частью датирующихся V-VI вв., см.: Корзухина Г. Ф. Предметы убора с выемчатыми эмалями V – первой половины VI в. н. э. в Среднем Поднепровье. Л., 1978. По мнению исследовательницы, находки эмалей свидетельствуют о балто-аланских контактах после разгрома черняховской культуры гуннами. О вещах с эмалями на территории Эстонии см.: Eesti esiajalugu. Tallinn, 1982, s. 224-233.

*** Перечень этнонимов, приводимый Иорданом (Иордан. О происхождении и деяниях гетов, с. 89) как список народов, вошедших в царство Германариха, по, видимо, справедливому мнению ряда исследователей, представляет собой выписку из более раннего итинерария, "где области, по которым пролегал путь, обозначались названиями населявших их племен" (Скржинская Е. Ч. – В кн.: Иордан. О происхождении и деяниях гетов, с. 266), и отнюдь не имеет отношения к царству Германариха. Более того, на территории упоминаемых Иорданом финских племен полностью отсутствуют следы готского влияния в археологическом материале: готские древности обнаружены лишь в памятниках черняховской культуры в Среднем и Нижнем Поднепровье и Поднестровье (Седов В. В. Происхождение…, с. 89, 98; Тиханова М. А. Еще раз к вопросу о происхождении Черняховской культуры. – КСИА, вып. 121, 1970, с. 89-94). Государство готов в Северном Причерноморье перестает существовать в результате гуннского нашествия в IV в. н. э.; об остаточных группах готов в Крыму сообщают более поздние источники, однако эти небольшие готские "островки" не могли осуществлять какие-либо крупные торговые или иные походы па север Европы или в Прибалтику. Ни археологические материалы, ни письменные источники не содержат никаких сведений, которые могли бы быть интерпретированы подобным образом и указывать на связь причерноморских готов в VI-XI вв. с Прибалтикой и Северной Русью. См.: Топоров В. Н. Древние германцы в Причерноморье: результаты и перспективы. – Балто-славянские исследования. 1982. М., 1983, с. 227-263.

К с. 186

* Отношения финских народов со Средним Поднепровьем не прерывались в X-XI вв., а, напротив, становились шире и разнообразнее, так как они интенсивно вовлекались в процессы консолидации Древнерусского государства и древнерусской народности.

** Предполагаемые автором архаические формы с аффрикатом -тс- не зафиксированы древнерусскими источниками.

*** О происхождении немецких форм Ruzzi и др. см.: Назаренко А. В. Указ. соч., с. 51-57.

К с. 187

* См. выше прим. к с. 174. Также не равнозначны и корни рад-, род- и руд-, имеющие различное происхождение и значение.

** Название Родня, вероятно, является производным от гидронима Ръсь, т. е. вторичным, и потому, как, например, и гидроним Роська (приток Роси), не может служить аргументом в данном вопросе.

К с. 188

* Разумеется, упоминание в книге пророка Иезекииля мифического народа "рош", главой которого был Гог (существует и другое толкование слова "рош" в его исконном древнееврейском значении – "глава", и соответствующий текст должен тогда переводиться как "…архонта – рош Фувала и Мешеха". См.: Sophocles Е. A. Greek Lexicon of the Roman and Byzantine Periods, v. II. N. Y., 1957, p. 974), ни в коей мере не может быть отождествлена с этнонимом русь. Если оно в библейском тексте действительно является этнонимом, то может быть сопоставлено скорее с этнонимами иранского происхождения, имеющими корень рос- / рокс- и широко распространенными на юге Восточной Европы и в Средней Азии примерно в то же время.

** Отождествление Hros Псевдо-Захарии и названия русь в настоящее время отвергнуто. Вероятно, название Hros возникло в "Церковной истории" Псевдо-Захарии под влиянием эсхатологической легенды о Гоге и Магоге, широко известной в византийской литературе. См.: Anderson A. R. Alexander's Gate, Gog and Magog, and the Inclosed Nations. Cambridge (Mass.), 1932; Pоdskalskу G. Byzantinische Reichseschatologie. München, 1972; Stender-Petersen A. The Varangian Problem, p. 16; Thulin A. The Southern Origin of the Name Rus'. Some Remarks. – Les pays…, p. 175-183.

*** Это сопоставление отвергнуто современными исследователями, в первую очередь из-за контекста сообщения, где речь идет об императорских кораблях (см.: Чичуров И. С. Византийские исторические сочинения: "Хронография" Феофана, "Бревиарий" Никифора. Тексты, перевод, комментарий. М., 1980, с. 143-144).

К с. 189

* Вопрос о знакомстве византийских авторов до X в. с названиями восточнославянских племен не столь однозначен. В VII-IX вв. ряд памятников упоминает склавенов (славян), северов (северян), друговитов (дреговичей) ("Житие Дмитрия Солунского", Феофан Исповедник, Никифор и др.). Но, вероятно, почти все упоминания, кроме, может быть, северян, относятся к племенам, расселившимся в это время на Балканском п-ве. Наличие ряда этнонимов-дублетов в Восточной и Юго-Восточной Европе позволило предположить расселение славянских племен на Балканах из Восточной Европы (Трубачев О. Н. Ранние славянские этнонимы…). В какое время византийцы получили сведения об этих племенах, до или после расселения славян на Юге, остается пока неясным, так же как и степень информированности византийских хронистов об исконных территориях, с которых пришли на Балканы славянские племена северов, друговитов и др.

** Исконно славянская этимология названия русь имеет два варианта: 1) от общеслав. *rud- / *rus- > *rud-s- "русый" и 2) обще-слав. *ru- / *rу- – "плыть, течь", ср.-русск. "русло". См.: Rоsроnd S. Pochodzenie nazwy Rus'. – Rocznik sławistyczny, 1977, t. XXXVIII, cz. 1, s. 35-50.

К с. 190

* Из-за отсутствия как письменных свидетельств о раннем (до IX в.) существовании этого названия, так и следов славяно-византийских связей в Причерноморье до IX в. вопрос о возникновении формы [греч.]; в греческом языке остается неясным. Несомненно влияние на нее библейской формы "рош" (см. выше, прим. 1 к с. 188), так как уже в проповеди Фотия народ рос, напавший на Константинополь, сравнивается с народами Гога и Магога. В этом контексте могла произойти метатеза -у-/-о-, но это не объясняет независимых от Фотия (и более ранних) употреблений формы [греч.]. Можно лишь предположить, исходя из самостоятельного происхождения корней рос- и рус-, контаминация которых, вероятно, произошла в середине IX в., что византийские авторы познакомились с наименованием в его южнорусском варианте до того, как произошло смешение форм, и потому именно эта южнорусская форма закрепилась в ранних византийских памятниках. В X в. в византийской литературе появляется форма с -у- корневым, ρουσ-, что, возможно, отражает закрепление корня рус- в самой Руси и вытеснение им формы рос-.

К с. 191

* Древнерусское государство в процессе своего становления консолидировало не только славянское население, но и финно-угорские, балтские и др. этнические элементы. На основе синтеза разноэтничных элементов происходило формирование древнерусской народности (Пашуто В. Т. Истоки Древнерусского государства, с. 88-92). Вероятно, именно с этими процессами связано и расширение значения названия русь как надэтничного обозначения населения всего Древнерусского государства и как обозначения самого государства в целом.

** Русский перевод см.: Иордан. О происхождении…, с. 91.

*** О "древностях русов" см.: Корзухина Г. Ф. К истории Среднего Поднепровья в середине I тысячелетия н. э. – СА, 1955, т. XXII, с. 69-82; Третьяков П. Н. У истоков древнерусской народности. Л., 1970, с. 80-83. Этноним "росомоны" встречается только у Иордана и остается дискуссионным. См.: Скржин екая Е. Ч. – В кн.: Иордан. О происхождении…, с. 279-280. К с. 192.

* Франция, как и Русь, формировалась на полиэтничной (кельтской, германской и романской) основе, но название в период становления единого государства получила от одного из германских племен, франков, составлявших лишь незначительную часть населения и быстро ассимилировавшихся в романской среде.

К с. 193

* Об этносоциальном смысле противопоставления славян и руси см. прим. к с. 202.

К с. 194

* В числе норманнов, попадавших на территорию Руси, были не только шведы, хотя они и составляли большинство, но также датчане и норвежцы, о чем свидетельствуют археологические данные и письменные источники.

** Русский перевод: Галл Аноним. Хроника, с. 27. В данном случае приведен более точный перевод А. В. Назаренко.

К с. 195

* По мнению А. П. Новосельцева, титул "хакан" применительно к древнерусским князьям был принят уже в первой половине IX в. как символ, во-первых, их независимости от Хазарии, а в первой половине XI в. использовался для утверждения независимости русских великих князей от Византии, и, во-вторых, их главенствующего среди других восточнославянских правителей положения (Новосельцев А. П. К вопросу об одном из древнейших титулов русского князя. – История СССР, 1982, № 4, с. 150-159).

К с. 196

* Невзирая на ряд попыток отвергнуть авторство Игнатия для "Жития Георгия Амастридского" или доказать позднейшее происхождение русских известий жития, в современном византиноведении вновь принята точка зрения В. Г. Васильевского. И. Шевченко, исследовав стилистические особенности произведений Игнатия, пришел к выводу о принадлежности ему и "Жития Георгия Амастридского" (Sevčenko I. Hagiography of the Iconoclast Period. – In: Iconoclasm. Birmingham, 1977, p. 121-127).

** Современное состояние вопроса о походе Бравлипа ("Житие Стефана Сурожского") см.: Сахаров А. Н. Указ. соч., с. 25-30.

К с. 197

* См. последнее исследование с полной библиографией: Сахаров А. Н. Указ. соч., с. 48-82.

К с. 198

* Следовавшее ниже в польском издании книги подробное изложение гипотезы о существовании "черноморской" и/или "крымской" руси было пересмотрено автором в кн.: Łowmiański H. Początki Polski, t. 5, s. 142.

** Сообщение об острове русов широко вошло в арабскую географическую литературу и в сокращенном варианте встречается во многих сочинениях. Наиболее ранним считается его изложение у Ибн Русте и ал-Мукаддаси, восходящее к неизвестному источнику IX в. Сведения, в соответствии с новейшими исследованиями, можно датировать временем не позднее 80-х годов IX в. (Новосельцев А. П. Восточные источники…, с. 397-408).

К с. 199

* Вероятнее, что в скандинавском названии Новгорода – Нólmgarđr (в ранних источниках чаще употребляется во множественном числе Hólmgarđar) – обе части скандинавского происхождения: Hólmr – "остров" и garđr – "усадьба, хутор", т. е. "поселения на островах", и возникло оно еще до объединения нескольких поселений (будущих концов) в единый город (Мельникова Е. А. Восточноевропейские топонимы…, с. 203-205).

** Как показали работы Артамонова и других, основная информация к арабским авторам поступала через Хазарию (Итиль).

К с. 200

* Термин "синф", как ныне установлено, означает не "центр" или "род", как предполагалось ранее, а "группа, класс, категория". В контексте сообщения Ибн Хаукаля и других это, вероятно, обозначение территориального объединения (Новосельцев А. П. Указ. соч., с. 414-415). Более правильно чтение третьего наименования – Арсания и Арса.

** Это сочинение под названием "Худуд ал-'Āлам" было издано и исследовано В. В. Бартольдом и В. Минорским (Бартольд В. В. Введение к изданию Худуд ал-'Āлам. – В кн.: Бартольд В. В. Сочинения, т. 8. М., 1973, с. 504-545; Hudūd al-'Ālam. "The Regions of the World". A Persian Geography 372 a. h. – 982 A. D. Ed. by V. Minorsky. London, 1937. Русский перевод см.: Новосельцев А. П. Указ. соч., с. 412.

К с. 201

* В новейшей литературе Артания (Арса) восточных источников, как правило, связывается с Ростовом Великим (Новосельцев А. П. Указ. соч., с. 408-419). Кроме того, информация о трех видах русов, в случае если она исходила от самих русов, могла быть фольклорным вариантом переселенческого сказания о трех племенах, трех братьях, разделивших страну на три части, и т. п.; подобные сказания известны были и скандинавам, и славянам (см.: Петрухин В. Я. Три "центра" Руси. Фольклорные истоки и историческая традиция. – В кн.: Художественный язык средневековья. М., 1982, с. 143-158).

** О торговых связях Киева и Булгара в X в. см.: Рыбаков Б. А. Путь из Булгара в Киев. – В кн.: Древности Восточной Европы. М., 1969, с. 189-196.

*** Позднее X. Ловмяньский присоединился к мнению Хрбека, идентифицировавшего Артанию и Аркону на о. Рюген (Łоwmiański H. Początki Polski, t. 5, s. 183-186).

**** Мысль X. Ловмяньского о связи распространения названия русь с созданием системы опорных пунктов великокняжеской власти представляется весьма продуктивной, особенно для X в. В это время, в согласии с сообщением Константина Багрянородного, формируется система великокняжеских дружинных погостов, где в разноплеменной среде, ассимилирующей в дружинников скандинавского происхождения, наиболее интенсивно происходят процессы этнической консолидации – сложения древнерусской народности. Условия полиэтничности были благоприятны для распространения названия русь как полисемантического и этнически нейтрального.

К с. 202

* Русский перевод см.: Константин Багрянородный. Об управлении империей. Пер. Г. Г. Литаврина. – В кн.: Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего средневековья. М., 1982, с. 273.

** Предположение о первоначально "социальном" значении названия русь продолжает развиваться и в некоторых работах последних лет (см., например: Vitestam G. The People of ar-Rūsas Merchants according to Arabic Sources. – Kgl. Vitterhets Historie och Antikvitets Akademien, Filologisk-filosofiska serien, 1975, b. 15, s. 15-22; Акоцов Г. Б. Этимология названия Русь в свете теории этнической консолидации. – Вестник общественных наук АН Арм. ССР, 1967, № 6, с. 89-101). В большинстве случаев оно обосновывается данными восточных источников. Социальная окраска названия русь в восточных источниках представляется естественной, поскольку арабские авторы, сами не бывавшие в стране русов, встречались лишь с отдельными представителями этого народа: купцами, с которыми они торговали, и воинами, которые составляли отряды, направлявшиеся в походы на Юг и Восток, т. е. представителями феодализирующихся верхов, а отнюдь не рядовыми общинниками или ремесленниками. Поэтому присутствие социального оттенка в описании народа ар-Рус неизбежно.

К с. 203

* Из приводимой выше в комментарии (с. 179) этимологии названия русь, равно как и из источников, используемых X. Ловмяньским, очевидно, что это название в IX-X вв. имело и этническое и социальное значение. В социальном смысле название русь означало княжескую дружину: на синонимию "всей руси", взятой в Новгород Рюриком, согласно легенде о призвании варягов, и "всех росов", выходящих на полюдье из Киева, указал еще Б. Д. Греков (История СССР. М., 1947, с. 74; ср.: Fаlk K.-O. Einige Bemerkungen zum Namen Rus', s. 149). To же словосочетание характеризует и дружину Святослава, причем его бояре упомянуты отдельно: "Яко же кляхъея ко царемъ гречьскимъ, и со мною боляре и Русь вся" (ПВЛ, ч. 1, с. 52). Тому обстоятельству, что в этническом отношении название русь долго (ср. росов Константина Багрянородного) ассоциировалось со скандинавами, способствовало, как верно отмечает X. Ловмяньский, и происхождение названия, память о котором сохранялась в преданиях, и включение варягов в состав княжеской дружины.

** Социальные категории, упомянутые в Краткой редакции "Русской правды", – позднейшая вставка; первоначально за русином (по Л. В. Черепнину, русин – выходец из Киевской Руси) сразу следовал Словенин (новгородец); перечисленные впоследствии социальные категории могли относиться и к статусу русина, и к положению словенина (см.: Черепнин Л. В. Общественно-политические отношения в Древней Руси и "Русская правда". – В кн.: Новосельцев А. П. и др. Древнерусское государство, с. 134).

Глава VI

К с. 204

* Историографию проблемы генезиса древнерусского государства см. в кн.: Советская историография Киевской Руси; из новых работ см.: Свердлов М. Б. Указ. соч.

К с. 209

* См. выше, примеч. к с. 87.

К с. 210

* Обзор литературы о руси-дромитах см.: Николаев В. Д. Свидетельство хроники Псевдо-Симеона о руси-дромитах и поход Олега на Константинополь в 907 г. – Византийский временник, в. 42, 1981, с. 147-153.

** Адам Бременский сближает Русь и Грецию на конфессиональной основе: занимая высокое положение в церковной иерархии крупнейшего диоцеза в Северной Германии – Гамбургского, – он придавал большое значение вопросам вероисповедания, особенно остро стоявшим после разделения христианской церкви на западную и восточную.

К с. 211

* Регулярные разъезды правителей с целью кормления дружины и сбора дани характерны не только для ранних славянских и скандинавских государств (см. о древне-норвежской вейцле-полюдье: Гуревич А. Я. Свободное крестьянство, с. 117 и сл.; о системе хусабю – королевских усадьб, куда свозилась дань в Швеции, см.: Ковалевский С. Д. Указ. соч., с. 219 и сл.), но и для раннеклассового общества в целом (см.: Кобищанов Ю. М. "Полюдье" в тропической Африке. – Народы Азии и Африки, 1972. №4).

** "Русские" названия порогов имеют следующие скандинавские соответствия: ούλβορσί – др.-исл., др.-швед. hólmfors, возможно, в форме дат. п. ед. ч. Hólmforsi от hólmr "остров" и fors – "порог", т. е. "островной порог"; 'αειφόρ – др.-швед. æforr от æ "всегда, постоянно" и forr – "стремительный" (есть другое толкование как æi[đ]fors – "водопад на волоке"); βαρουφόρος – др.-исл. baru-fors от bára – "волна" и fors – "порог"; λεάντι – др.-исл. hlæjandi, др.-швед. le(i)andi – "смеющийся"; οτρύχοτν – дат. п. мн. ч. от др.-исл. strok – "течение в проточной воде" или дат. п. мн. ч. от др.-исл. struk – "узкая часть русла реки, теснина". Бесспорно скандинавское происхождение имеет и название третьего порога, названное Константином "славянским" – γελανδρι – др.-исл. gjallandi, др.-швед. gjaellandi – "звенящий".

К с. 213

* Единство славянского и русского языка летописец, очевидно, понимает в контексте истории славяно-варяжских этнических отношений: "А словеньскый языкъ и русский одно есть, от варягъ бо прозвашася Русью, а первое беша словене" (ПВЛ, ч. 1, с. 23).

** Объясняя "славянские" названия порогов как "древне-украинские", О.-К. Фальк исходил из выдвинутой им здесь и в других трудах гипотезы о раннем (уже в X в.) возникновении диалектных различий в восточнославянском языке и обособлении русского и украинского языков. Это предположение Фалька, кстати, основным аргументом которого и были названия днепровских порогов у Константина, вызвало резкую критику языковедов. См.: Shevеlоv G. Y. On the Slavonic Names for the Falls of the Dnepr in the "De administrando imperio" of Constantine Porphyrogenitus. – Word, 1955, v. 11, № 4, p. 503-530; Толкачев А. И. О названии днепровских порогов Константина Багрянородного "De administrando imperio" (в связи с работой К.-О. Фалька на ту же тему). – Историческая грамматика и лексикология русского языка. Материалы и исследования. М., 1962, с. 29-60. Ни данные сравнительной фонетики или морфологии, ни свидетельства письменных источников не дают оснований для выделения украинского языка в это время (см.: Филин Ф. П. Происхождение русского, украинского и белорусского языков. Л., 1972).

К с. 214

* О возможности участия росов в военных предприятиях Византии уже в начале X в. см.: Сахаров А. Н. Указ. соч., с. 171-172.

К с. 218

* В соответствии с новейшими исследованиями, "Книга путей и стран" Ибн Хордадбеха была написана в 880-е годы (Новосельцев А. П. Указ. соч., с. 375).

** В этом месте рукописи слово читается неясно, поэтому различные исследователи интерпретируют его как "Итиль" (Т. Левицкий), "Танаис" (де Гуйе) или опускают его (Новосельцев А. П.).

*** Ср. русский перевод: Новосельцев А. П. Указ. соч., с. 384-385.

**** Можно лишь предполагать широкое использование древнерусского языка в восточной торговле, так как прямых свидетельств его международного распространения нет.

К с. 219

* Большинство исследователей считают сведения о русах как виде славян поздней вставкой в текст Ибн Хордадбеха; см.: Новосельцев А. П. Указ. соч., с. 382-386.

** О походах ар-Рус в Андалусию сообщает и арабский автор X в.; см.: Калинина Т. М. Сведения Ибн Хаукаля о походах Руси времен Святослава. – В кн.: Древнейшие государства на территории СССР. 1975. М., 1976, с. 90-101.

К с. 220

* См. выше, прим. к с. 210.

** См. также: Новосельцев А. П. Указ. соч., с. 355-419.

К с. 223

* Об участии скандинавов в восточной торговле по данным нумизматики см. прим. к с. 129. Равным образом византийские товары могли проникать в Скандинавию через Русь, как свидетельствуют некоторые археологические данные (Мельникова Е. А., Петрухин В. Я., Пушкина Т. А. Указ. соч.).

** Предположение о сословной ограниченности древнерусского веча подтверждается последними исследованиями по истории Новгорода (Колчин Б. А., Янин В. Л. Указ. соч., с. 116 и ел.).

К с. 224

* О дате и подробностях приема Ольги в Константинополе см.: Литаврин Г. Г. Путешествие русской княгини Ольги в Константинополь. Проблема источников. – Византийский временник, т. 42, 1981, с. 35-48.

К с. 226

* Употребление отэтнонимического личного имени было возможно лишь в иноэтничной для данного лица среде, причем чаще это было не личное имя, а прозвище. Приводимые автором случаи как раз охватывают круг отэтнонимических прозвищ, свидетельствующих о принадлежности их носителей к небольшим этническим группам, вкрапленным в основную, численно подавляющую.

** К сожалению, время образования этих топонимов не известно. Фамилии же появились в России несравненно позже рассматриваемого времени и служить аргументом не могут.

Заключение

К с. 228

* Роль князя-воеводы при малолетнем Игоре, которой наделяет Олега "Повесть временных лет", сопоставима с положением Асмуда, затем – Свенельда при Святославе, Блуда при Ярополке, Добрыни при Владимире; институт "кормильства" малолетних князей был широко распространен (не только на Руси) в период сложения ранних государств и восходит к нормам эпохи разложения первобытнообщинного строя (авункулат); см.: Свердлов М. Б. Указ. соч., с. 46-47.

К с. 229

ОГЛАВЛЕНИЕ