Предисловие научного редактора

Книга Андерса Магнуса Стриннгольма "Походы викингов, государственное устройство, нравы и обычаи древних скандинавов", без сомнения, занимает особое место, в фонде русскоязычной переводной исторической литературы. Не столь часты примеры, когда научный труд перешагивает полуторастолетний возраст, не только не растрачивая при этом своей значимости и информационной ценности, но и не теряя привлекательности в качестве вполне доступного популярного чтения.

Середина XIX столетия была богата историографическими шедеврами. Историки этой эпохи подарили своим потомкам сочинения, остающиеся непременным атрибутом рабочего стола современного исследователя, – труды, без которых нельзя представить себе его книжную полку. Секрет научною бессмертия прост: историки-позитивисты считали своим долгом прежде всего тщательный сбор фактического материала и написание исторических трудов. Что предполагало исследование событий прошлого и попытку объяснить – что есть причина и каковы последствия. Иначе говоря, они занимались историей в ее самом что ни на есть чистом виде – как наукой о цепи фактов исторического прошлого. Будущее показало всю их правоту.

Никакие катаклизмы, разразившиеся в историографии последующих десятилетий, не смогли поколебать одного – главного: история была и продолжает оставаться наукой о событиях. "Кризис исторической науки", который усердно (и с таким успехом) обнаруживает и с которым провозглашает непримиримую борьбу каждое новое поколение исследователей, является, по преимуществу, кризисом самою поколения. Методы и пути исследования могут меняться, но неизменной остается цель – реконструкция былого во всей его полноте. И в этом смысле лучшее средство от мнимого кризиса – это попытки шаг за шагом приоткрывать все новые фрагменты великой и доселе непостижимой мозаики истории человечества.

***

Автору "Походов викингов" в чем-то не повезло. У себя на родине, пусть и признанный соотечественниками, он все же остался в тени знаменитых современников и предшественников – Гейера, Долина и др.

Во второй половине XVIII-XIX вв. скандинавские страны (Швеция и Дания, а с 1814 г. – и входившая на протяжении четырех столетий в состав последней Норвегия) находились в числе бесспорных лидеров европейского научного и культурного прогресса. Классическим и наиболее известным примером достижений скандинавов этого периода служит классификационная система Карла Линнея, кардинально изменившая облик научного естествознания и, в частности, входящих в него биологических дисциплин. А в первой половине XIX столетия грянул археологический бум. И вновь в числе лидеров оказались скандинавские исследователи. Имена Томсена, Ворсо, Монтелиуса составили славу европейской и мировой археологии, а деятельность их существенно раздвинула пределы знания о прошлом Северной Европы.

Традиционная историческая наука, опиравшаяся на письменные источники, тоже не стояла на месте. С концом XVIII века, в частности, связан знаменитый исторический труд О.Далина "История Швеции", переведенный и к началу XIX в. опубликованный на русском языке. Эпоха эта была отмечена общеевропейской модой на всеобъемлющие капитальные исторические сочинения, освещающие историю государства от его возникновения до современных автору событий, и эта потребность удовлетворялась авторами многотомных капитальных "Историй", некоторые выходили во всех странах, располагавших собственными историческими научными школами. Именно к этому времени и относилось начало самостоятельной научной деятельности А.М.Стриннгольма.

Андерс Магнус Стриннгольм (Anders Magnus Strinnholm) родился в 1786 году. После окончания непродолжительного обучения в университете он нашел свое призвание в книгоиздательском деле. В период с 1812 по 1818 гг. Стриннгольм работает в книгопечатной и книгоиздательской компании Хегстрема в Стокгольме. Одновременно и параллельно с этой деятельностью он продолжает вести собственные исторические исследования. Результат не замедлил сказаться: начиная с 1819 г. Стриннгольм издает "Историю шведского народа под властью династии Ваза" ("Svenska folkets historia under konungarne at Vasaatten") в 3-х томах, доведенную до 1544 года. Последний, третий том этого сочинения увидел свет в 1823 г.

После этого внимание А.М.Стриннгольма концентрируется на исследованиях в области древней истории. И хотя ранее он собирался довести свой исторический труд до определенной им хронологической отметки – смерти Густава Ваза, этим планам не суждено было осуществиться.

В 1828–1830 гг. шведский риксдаг (парламент) выделяет Стриннгольму ассигнования – выражаясь современным языком, грант – на его исторические исследования, а уже в 1831 г. он представляет свою новую работу по древней шведской истории. Это издание планировалось как большой обзорный труд, но как раз в это время, начиная с 1832 г., Гейер начал издавать свою "Историю шведского народа" ("Svenska folkets historia"), существенно скорректировав тем самым планы Стриннгольма относительно его собственной работы – прежде всего в смысле ее структуры и широты охвата материала.

Издание, начавшее выходить в 1834 г. под заголовком "История шведского народа с древнейшего до настоящего времени" ("Svenska folkets historia fran aldsta till narvarande tider"), было хронологически доведено до окончания периода средневековья. В пяти томах, вышедших до 1854 г., Стриннгольм довел повествование до эпохи правления короля Магнуса Эйрикссона. Новый капитальный труд Стриннгольма был снабжен большим и весьма содержательным научным аппаратом. Принципиально то, что весьма большое внимание уделено было автором не только традиционному событийному ряду – войнам и череде правлений, – но и истории общественных отношений.

В 1837 г. Андерс Магнус Стриннгольм за свою научную деятельность был удостоен звания академика и стал членом Шведской академии наук.

И тем не менее, как ни странно, в большинстве современных обзоров истории шведской науки XIX столетия мы не найдем даже упоминания о его деятельности. Так сложилось, что у себя на родине Стриннгольм оказался в тени своего выдающегося современника – блестящего шведского историка Гейера. Однако значение трудов последнего не может заслонить роли Стриннгольма именно и прежде всего как исследователя древней Скандинавии. Блестящий для своего времени анализ прошлого, рассмотренного с привлечением богатого материала письменных источников и правовых актов, стал во многом эталоном для исторических исследований подобного жанра – исследований, лежащих на тонкой грани, разделяющей историю сугубо научную и научно-популярную.

Что же касается нашей страны, то здесь Андерсу Магнусу Стриннгольму и его историческим сочинениям была уготована совершенно иная судьба. Так получилось, что в новой истории России отношения со Скандинавией играли порой не меньшую роль, чем в древности, на заре становления Русского государства. Весь XVIII век прошел под знаком русско-шведского противостояния на Балтике, вылившегося в несколько ожесточенных воин, – а с начала XIX века, когда Швеция все более утверждалась на пути нейтралитета, особое значение приобрели споры научного свойства, обращенные в отдаленное прошлое. В России они вылились в бурную и продолжительную дискуссию так называемых норманистов и антинорманистов: одни превозносили роль скандинавских викингов-варягов в генезисе Древнерусского государства, другие ратовали за почти полное их неучастие в этом процессе.

"Варяжская" тематика занимала в середине XIX столетия многие умы в России. Одна за другой выходили работы как профессионалов, так и любителей от истории; к концу 1830-х гг. начинают появляться первые переводы скандинавских саг на русский язык, с 1840-х гг. стали проводиться целенаправленные раскопки в регионах предполагаемого присутствия варягов на Руси. И все это время в России не существовало удовлетворительного русскоязычного исторического сочинения, детально рассматривающего эпоху викингов, дающего своего рода экспозицию, набросок реальной исторической картины, которая бы представляла самих викингов в их повседневной жизни – викингов, участвующих в торговых поездках и грабительских набегах, государственных делах и религиозных обрядах. Не существовало адекватного примера "государствообразующих" действий скандинавов как у себя на родине, так и за границей – в Нормандии, Сицилии, на островах Северной Атлантики, – а ведь без анализа этой деятельности трудно было понять возможную роль скандинавов на Руси.

Конечно, существовали зарубежные, прежде всего немецкоязычные исследования, в той или иной мере отражавшие эту проблематику, существовал, наконец, вышеупомянутый переводной труд О. Далина – впрочем, крайне поверхностный в части, относящейся к древнему периоду скандинавской истории, и безнадежно устаревший уже в первые десятилетия XIX века. Но все эти издания, к тому же далеко не всегда проникавшие сквозь российский цензурный занавес, не могли идти ни в какое сравнение с книгой Стриннгольма. Именно ей суждено было на многие десятилетия стать своеобразной путевой отметкой, от которой отсчитывали свою дорогу исследователи, принадлежащие к разным поколениям, – и занимательным чтением для многих русскоязычных читателей, через этот труд приобщавшихся к увлекательному и манящему миру раннесредневековой Скандинавии: миру жарких битв и вычурной поэзии, стойких характеров и героических поступков – миру, прошедшему сквозь тысячелетие человеческой истории в виде громкого эха, тревожащего наш слух.

Вплоть до появления в 1950–1970-х гг. переводов многочисленных исландских саг, до выхода в 1960–1980-х гг. книг М. И. Стеблин-Каменского, А. Я. Гуревича, Г. С. Лебедева, посвященных истории викингов, "Походы викингов" издания 1861 г. оставались единственным серьезным и всеобъемлющим историческим исследованием на русском языке. Книгу Стриннгольма читают и перечитывают и сегодня – она не утратила своего значения ни как исторический труд, ни как популярная энциклопедия жизни древних скандинавов. Однако за без малого полтора столетия своей жизни книга эта, разумеется, успела стать настоящей библиографической редкостью, и тем более приятно, что настоящее переиздание позволит прикоснуться к ней большому числу современных читателей – как специалистов, так и многочисленных любителей истории.

***

"Походы викингов..." замечательны как полнотой привлеченного материала, так и методикой его подачи. Книга, являющаяся частью большого многотомного исторического труда, давно уже стала в русском переводе самостоятельным сочинением и как таковое всегда воспринималась. Это законченный компендиум сведений и основных концепций, посвященный столь же особняком стоящему и завершенному в своем развитии историческому периоду – эпохе викингов, которая традиционно датируется концом VIII – серединой XI столетий.

Среди главных достоинств этого сочинения первым должна быть названа его универсальность и всеохватность. Необходимо обратить внимание читателя на то, что автор привлек все категории письменных источников, посвященных теме викингов, и в той или иной степени использовал в своей работе большинство конкретных памятников, известных в первой половине XIX в. В числе этих памятников скандинавские (исландские) саги – родовые и королевские, законы отдельных областей и провинций раннесредневековой Швеции, конкретные юридические документы, многочисленные образчики скальдической поэзии, обе Эдды – Старшая и Младшая (или, в другой версии их именования, стихотворная и прозаическая), "Книга об исландцах" Ари Мудрого, а также многочисленные латиноязычные и арабоязычные источники – как местные, внутренние – "Деяния датчан" Саксона Грамматика, так и внешние – сочинения европейских хронистов, житие св. Ансгария, многочисленные свидетельства арабских географов и историографов и др. Иными словами, Стриннгольм поднял и весьма тщательно проанализировал весь доступный к тому времени фонд письменной информации. А если мы примем во внимание, что с той поры фонд этот практически не изменился и уж во всяком случае не претерпел качественной трансформации, то станет понятно, почему это произведение остается актуальным и интересным и в наши дни.

Не в упрек Стрикнгольму, но лишь в напоминание современному читателю, стоит отметить, что сведения, почерпнутые из "Походов викингов", были чрезвычайно существенно дополнены уже в последующие после их выхода десятилетия материалами многочисленных раскопок как в самой Скандинавии, так и за ее пределами. Достаточно сказать, что ко времени издания книги фонд археологических находок исчерпывался несколькими сотнями исследованных рунических камней и не столь уж многочисленными кладами и случайными находками, добытыми при земледельческих работах и в процессе грабительских раскопок. А уже с середины XIX столетия развернулись регулярные раскопки, принесшие блестящие открытия. Достаточно заглянуть в любую книгу, содержащую иллюстративный материал по эпохе викингов, чтобы понять, сколь многого оказался лишен сам Стриннгольм и его современники: ведь все те образы, которые составили славу эпохи викингов и ее экспозиционное "лицо" – венделъские шлемы с лежащими по гребню стилизованными фигурками вепрей, поющие линии кораблей из Усеберга и Гокстада, великолепные фибулы, диктовавшие моду красавицам доброй трети континента, – все это и многое другое было извлечено на свет Божий лишь несколько десятилетий спустя после появления книг Стриннгольма, Гейера и других историков первой половины XIX в. Им, в отличие от нас, не повезло – они так и не смогли увидеть воочию вещественный, материальный мир той эпохи, о которой так ярко и увлекательно писали.

Тем замечательнее их научные свершения – не располагая базой, без которой немыслим рабочий инструментарий современного исследователя, они смогли прийти к выводам, остающимся в основе своей верными и до сего дня. Та хронологическая схема, которая предложена Стриннгольмом при периодизации походов викингов на Запад, лежит в основе современной периодизации; обзор общественного устройства и того, что в том столетии называли "бытом и нравами", остается во многом непревзойденным и сейчас; порой спорны, но вполне способны вызвать полемику "на равных" и в наши дни предлагаемые автором пути решения вопроса об участии скандинавов в генезисе Древнерусского государства и т.д. Иными словами, книга "работает" и сегодня.

Разумеется, А.М.Стриннгольм отдал дань своему времени. Текст порой перенасыщен следами весьма модного в начале XIX в. романтизма, сыгравшего, впрочем, в медиевистике безусловно положительную роль, привлекая внимание к средневековью, традиционно пребывавшему в уничижении и небрежении с эпохи Возрождения. Весьма идиллические картины варварской простоты и чистоты нравов, легкий флер идеализации прошлого своего Отечества нередко пробиваются сквозь серьезный академический тон. Порой Стриннгольм откровенно идеализирует древних скандинавов, как это ощущается в главе, посвященной скальдической поэзии. Но, обращая внимание на подобные аспекты, мы рискуем за деревьями не увидеть леса. Эпоха Стриннгольма диктовала стиль изложения, национальность автора и его цели – пафос повествования, а материал – обычаи и нравы викингов, картины их свершений – всецело определял степень благодатности почвы, на которой расцвел цветок, так тщательно лелеемый автором.

Книга, вышедшая на языке оригинала в 1835 г., увидела свет в русском переводе лишь два с половиной десятилетия спустя, в 1861 г. На то были свои, и весьма веские, причины. "Походы викингов" – произведение, выражаясь языком той поры, весьма "якобинского" свойства. В определенном смысле вторая его часть – откровенный панегирик демократическому, "народоправственному" состоянию древнейшей Скандинавии. Порой строки Стриннгольма – в той части, которая посвящена тингам, государственным порядкам германцев вообще и скандинавов в частности – звучат как публицистическая статья Белинского или цитата из статьи в "Колоколе" Герцена Понятно, что появление русского легального и подцензурного перевода подобного сочинения в 1840–1850-х гг. было практически нереально. И весьма показательно, что книга Стриннгольма оказалась одной из первых ласточек александровских реформ.

***

При подготовке настоящего издания научный редактор руководствовался прежде всего двоякой целью – не изменяя кардинально, в принципиальных моментах, современному восприятию эпохи викингов, в максимальной степени сохранить дух и специфику как самого авторского текста, так и неповторимый аромат эпохи его русского перевода, с архаическими особенностями стиля повествования и своеобразием речевых оборотов, что позволяет прочитать строки, написанные самим Стриннгольмом, как бы глазами наших предков. Кроме того, мы должны быть максимально корректны по отношению к самому тексту исследования, и в этом смысле принятая концепция редактуры кажется наиболее уместной. Ведь не вызывает сомнения, что книга А.М.Стриннгольма сама по себе является уже литературным и историческим памятником, занявшим место в ряду крупнейших исторических сочинений XIX столетия.

Особо следует сказать о переводе. Русский перевод выполнен А.Шемякиным не с оригинала, а с немецкого перевода Стриннгольма, который был сделан К.Ф.Фришем. Это, разумеется, наложило отпечаток на текст, придав ему некоторое своеобразие. Выражается оно, разумеется, прежде всего в специфике порой сильно онемеченных личных имен и топонимов. Шемякинский перевод – единственный, существующий на сей момент; целесообразность современного перевода книги первой половины XIX в. выглядит совершенно неочевидной – это уничтожит стиль, являющийся ее неотъемлемой составляющей. В известном смысле именно этот перевод заложил и утвердил определенную традицию и стал своего рода каноническим.

К тому же в русском языке до сей поры не сложилось устойчивой и непротиворечивой системы передачи как скандинавских географических названий, так и скандинавских имен собственных. К примеру – даже переводы саг середины 1950-х и конца 1970-х гг. порой дают противоречивые варианты написания и огласовки весьма важных имен и топонимов в кириллической транскрипции. Так, например, допустимым считается написание названия исторической провинции Ямталанд, Емтланд, а у Стриннгольма в переводе находим параллельное и столь же адекватное, хотя и чересчур буквальное, Иемтланд. И та, и другая, и третья версии правильны и достойны продолжать свое существование, и дело специалиста – выбрать ту, на которой остановится его взгляд (тем более что порой в тексте перевода попадаются разночтения в одних и тех же именах и названиях).

Стоит заметить, что издание 1861 г., при всей своей "ортодоксальности", изобилует массой технических накладок и полиграфического брака, что создает известные проблемы при редактировании текста и подготовке его к переизданию. К тому же сохраненные при издании на русском языке многочисленные и порой весьма пространные комментарии немецкою переводчика, при всей их информативности и содержательной ценности, выглядят зачастую излишне громоздкими. В силу этого они подвергнуты существенному сокращению, а в тех местах, где текст комментариев К.Ф.Фриша буквально продолжает основной текст шведского исследователя, отдельные строки комментария вставлены в оригинальный авторский текст, что существенно облегчает его чтение и восприятие. Также ликвидированы все "мертвые" ссылки, отсылающие читателя к абсолютно недоступным или безнадежно устаревшим книгам конца XVIII и начала XIX столетий.

Как правило, опущены многочисленные и весьма громоздкие отсылки к законодательным актам средневековой Скандинавии, подавляющее большинство которых не переводилось на русский язык и недоступно читателям. Лишь в тех случаях, когда имеются принципиальные разногласия между законодательными системами отдельных областей, дано указание на географическую привязку той или иной правовой нормы.

Многие источники, преимущественно исландские саги, были сравнительно недавно, во второй половине XX в., переведены на русский язык; в этом случае сноска дается по-русски. Когда цитируется принципиально важный эпизод или же упоминаются заметные в древнескандинавской истории лица, то, как правило, следует отсылка к конкретной главе саги. При этом нужно иметь в виду, что существуют разные версии текстов саг, в которых могут отсутствовать отдельные эпизоды, поэтому в некоторых случаях их может не оказаться в существующих русских переводах. Если изданного перевода саги на русский язык не существует, сноска дается на языке оригинала.

ОГЛАВЛЕНИЕ