Вилли Брайнхольст

СКАНДИНАВСКИЙ ВИКИНГ СЕГОДНЯ

Известно, что викингом себя считает каждый скандинав. Но вот каков он, сегодняшний викинг, известно не всем. Попробуем исследовать этот вопрос.

Прежде всего нам, пожалуй, нужно было бы ознакомиться с предметом нашего исследования. Итак, знакомимся.

Если взять шведского, норвежского и датского викинга и посадить их за хорошо сервированный стол (место, которое нынешний викинг очень любит), то разница между ними будет очевидной. Швед голубоглаз, худощав и очень высок, он выше остальных – настолько выше, что ему иногда предлагают сесть, хоть он уже давным-давно уселся. Он курит сигареты с фильтром, носит в нагрудном кармане белый шелковый платочек, а в петлице – значок члена королевского автомотоклуба или общества трезвенников "До дна". Датчанин голубоглаз, невысок и кругл – он круглее всех. Это последнее объясняется тем, что Дания – сельскохозяйственная страна, а любимое занятие датчанина – еда. Он курит толстые сигары, набивая ими нагрудные карманы, отчего они делаются похожими на газыри, и в изобретенной нами ситуации сразу же предложит сигару шведу и норвежцу. Оба они откажутся: швед из-за того, что считает преступлением переводить на дым такую хорошую сигару, когда на столе нет кофе и коньяка, норвежец потому, что втайне побаивается розыгрыша, зная, что датчанин не упустит случая продемонстрировать высокий уровень датского юмора и сигара может вспыхнуть бенгальским огнем.

Норвежец голубоглаз и предан самому солидному и мужественному виду курения – трубке. Его рост – вполне приемлемый компромисс между ростом шведа и датчанина. Среди трех скандинавов отличить норвежца довольно легко: во-первых, он сам с первых же слов обратит ваше внимание на то, что именно он является норвежцем. Во-вторых, его можно узнать по значку в петлице: значок представляет собой либо норвежский флаг на фоне эмблемы лыжного клуба, либо эмблему лыжного клуба на фоне норвежского флага.

"Инглиш споукен"

Когда нынешний викинг беседует с иностранцем, то он говорит по-английски. Национальность иностранца, будь то итальянец, испанец или индонезиец, значения не имеет. В некоторых случаях викинг говорит по-английски правильнее, чем на своем родном языке, а в некоторых – изъясняется на таком английском, который англичанину будет понятен не больше, чем монгольский. Но в любом случае викинг не сдается и старается, чтобы его поняли.

Шведский язык считается одним из самых красивых в мире. Торжественная месса, фанфары, колокола Миланского собора – вот что такое шведский.

Норвежский язык сразу же наводит на мысль о том, что Норвегия – горная страна. Когда норвежец начинает говорить, то кажется, что он привык беседовать на расстоянии: он, скажем, в долине, а его собеседник – на вершине горы. Норвежцы сами очень недовольны своим языком, особенно тем, что письменный норвежский не отличишь от датского, и поэтому изобрели совершенно иной язык – новонорвежский. Этот язык уже не понимают ни датчане, ни шведы. Неудобство новонорвежского лишь в том, что его не понимают и сами норвежцы.

О датском языке мы здесь говорить не будем, поскольку он, если верить норвежцам и шведам, и не язык вовсе, а катар верхних дыхательных путей.

"Мэйд ин Скэндинэвиа"

Несмотря на то, что современный викинг очень ценит свой родной язык, во многих случаях он все-таки считает его убогим. Прежде всего это касается песенок, в которых речь идет о луне, любви и поцелуях. Обо всем этом викинг может петь только по-английски. Если песня с таким же текстом поется на одном из скандинавских языков, викинг считает ее банальной до абсурда и не понимает, как это люди могут ее вообще слушать. То же самое происходит и с названиями товаров отечественного производства: скандинавские языки считаются здесь неприемлемыми. Вот один пример: пачку сигарет со скандинавскими названиями на обертке викинг будет рассматривать с такой подозрительностью, что его не заставишь выкурить эти сигареты даже за плату. Но если на таких же пачках написать что-нибудь вроде "King Size" или "Made in...", он с радостью будет курить по шестьдесят сигарет в день.

Читатель, возможно, сделает отсюда тот поспешный вывод, что современный викинг пренебрегает продукцией отечественного производства. Отнюдь нет. Наоборот даже. Скандинавский предприниматель твердо верит, что товары, которые он производит и продает, лучшие в мире. Он не допускает и мысли, что где-нибудь в других странах делают товары такого же качества. Этого не бывает. Новая Зеландия производит масло – возможно. Возможно, что это масло даже съедобно. Но главный и непоправимый его недостаток сразу же бросается в глаза: это масло не датское. Возможно, в Голландии умеют делать сыр, его, может быть, даже продают – что с того? Раз датчанин еще в школе учит, что датский сыр лучший в мире, так о чем тут еще говорить? Все равно Голландия здесь не поднимется выше второго места.

Пусть рыбу можно ловить и в Средиземном, и в Черном море, и в Карибском тоже. Но если ее ловят не норвежцы, то что это за рыба? Ведь каждый ребенок знает, что лучшую рыбу в мире ловят норвежцы, они такие опытные рыбаки, что не лучшую просто не ловят.

Пусть не только Швеция, но и другие страны умеют использовать свои природные ресурсы и делатьбумагу, машины и корабли, зато шведы имеют то преимущество, что могут написать на своей продукции "Мейд ин Суиден" – "Сделано в Швеции" или "Поставщик шведского королевского двора", а ведь даже австралийскому аборигену известно, что это гарантия качества, равного которому не бывает.

Совсем неплохие

Если заставить шведа, норвежца и датчанина говорить о самих себе и друг о друге, чтобы путем такого анализа выяснить, что современный викинг представляет собой как человек, то результаты будут, так сказать, пестрыми.

Норвежец отнесется к этому с природной подозрительностью и с оттенком некоторого недовольства констатирует, что вы, наверно, выискиваете его недостатки, чтобы уравновесить ими достоинства других. Потом он примется размышлять над этой задачей до тех пор, пока она не станет совершенно неразрешимой: хоть каплю самокритики выдавить из себя норвежцу не удается. Что значит "как человек"? Все мы, черт возьми, люди! Если попытаться выведать у норвежца, что он думает о шведах и датчанах, то он ответит что-нибудь вроде: "Я слышал, в Финляндии живет очень странный народ". Потом, если вы будете достаточно настойчивы, вы добьетесь того, что он скажет о своих скандинавских братьях еще что-нибудь. Например: "Они же не виноваты, что они не норвежцы". И уже совсем потом, после долгих раздумий, скажет: "Швед – совсем неплохой человек, когда трезвый". Немного подумав, он добавит: "А датчанин страшно занятный, когда выпьет". И чтобы вы не сомневались в его сердечном отношении и к датчанам и к шведам, закончит так: "С ними ведь это иногда бывает".

Большая семья

Датчанин значительно легче проведет самоанализ. Он весел, покладист, остроумен, услужлив, гостеприимен, еще раз остроумен, любит детей, животных и себя самого. Сколько-нибудь твердого мнения о своих скандинавских братьях у датчанина нет. "Мы ведь здесь, в Скандинавии, как одна большая семья", – говорит он, и на его лице написано, что он в восторге от больших семей. "Норвежцам тяжело приходилось в войну, они сражались как черти", – добавляет он с таким же восторгом. "И шведы тоже хороший народ, особенно когда один на один встречаешься и есть что выпить", – датчанин опять в восторге.

"Сверхскучный швед"

Если анализировать свой характер станет швед, то эта затея очень скоро превратится в сложнейшее мероприятие, потому что швед сам себе совершенно не нравится. С горячей убежденностью он заявит вам, что он сверхскучный, то есть не просто скучный, но скучный в самом сильном значении этого слова, просто смертельно скучный, церемонный, сдержанный и замкнутый. Во время этой горячей пессимистической исповеди каждую минуту ждешь, что швед выйдет из себя не в переносном, а в прямом смысле – покинет свою оболочку, бросит ее на пол и примется топтать, а потом с негодованием отбросит пинком в сторону. Если вы пойдете ему навстречу и согласитесь, что он, может быть, и в самом деле чуть-чуть слишком хорошо воспитан, то нанесете ему удар в солнечное сплетение. Швед не успокоится до тех пор, пока не убедит вас, что это злостный наговор, это придумали датчане и норвежцы, потому что из всех скандинавов только он, черт возьми, знает, как вести себя в порядочном обществе. А что до его скандинавских братьев, то мнение свое швед выскажет вам очень охотно. Норвежцы – закоренелые индивидуалисты, каждый норвежец – сам себе королевство.

Датчанин – сговорчивый, очень бойкий на язык. Живет без особых огорчений, потому что веселый и очень напористый. "Ну а насчет того, что он из себя представляет как человек, я сказать ничего не могу", – осторожно закончит швед.

Женщины

Даже в таком коротком рассказе о современном викинге нельзя обойти вниманием его женщину, хотя бы потому, что она с ним равноправна.

В Скандинавии еще есть мужчины, у которых осталось так много от истинных викингов, что они смотрят на женщину просто как на кухонное оборудование (правда, очень нужное); кроме того, они признают, что женщина значительно больше, чем особь противоположного пола, приспособлена для того, чтобы рожать детей и кормить их. Несмотря на упорное стремление нынешних викингов держать женщину в черном теле, она завоевывает все большее и большее место в самых различных областях жизни: есть женщины-врачи, женщины-адвокаты, инженеры, кондукторы трамваев и так далее.

В университетах такая же картина: четвертая часть учащихся там – женщины. И положение с каждым днем ухудшается – куда ни глянь, везде женщины.

Викингу остается утешать себя только тем, что женщине все-таки платят на 15-20 % меньше, чем ему за ту же работу. Утешительны и такие данные опроса: 50 % мужей в Скандинавии отказываются помогать своим женам мыть посуду.