С. Чернер

ПРОИСХОЖДЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ СИСТЕМЫ НА ОСТРОВЕ ГОТЛАНД В СРЕДНИЕ ВЕКА

Остров Готланд, расположенный посреди Балтийского моря, всегда вызывал интерес окружающего мира. В средние века Висбю был, вероятно, наиболее известным и значительным шведским городом, некогда превосходя даже Стокгольм, столицу Швеции. Репутацию торгового центра Висбю заслужил благодаря своим могущественным гильдиям, а позднее – вследствие увеличившегося влияния Ганзейской лиги. Городская стена, более трех километров протяженностью, была возведена в конце XIII – начале XIV в. и ныне по своей сохранности не имеет аналогов в Северной Европе.

Прежде всего следует выделить три важные даты в раннесредневековой истории Готланда, которые имеют особое значение в связи с вопросом о происхождении и развитии государственной системы на острове.

Истоки благоприятного развития Висбю как торгового центра балтийского региона следует рассматривать на фоне Артленбургского соглашения 1161 г. Этот договор был заключен между жителями Готланда и саксонским герцогом Генрихом Львом, который по условиям соглашения был вынужден отказаться от своих претензий на концентрацию торговли в недавно основанном им городе Любеке. Взамен Висбю открыл свою гавань для купцов из Германии и других европейских стран, что послужило заметным стимулом для развития местной торговли.

Вторая дата, требующая специального рассмотрения, – это 1288 г., когда разразилась война между городом Висбю и сельскими районами Готланда.

Третья дата, 1361 г., также заслуживающая особого внимания, – это год покорения Готланда и Висбю датским королем Вальдемаром Аттердагом. С тех пор сам город и остров в целом утратили прежнее относительно независимое положение в центре Балтийского моря, подпав под иностранное правление – главным образом датское, но временами шведское или северогерманское.

Немаловажно отметить, что на протяжении большей части XIII в. верховная власть над Висбю оставалась в руках Всеобщего тинга гутов. В переговорах с иностранными державами – например, при заключении соглашения с новгородским князем Ярославом – готландские купцы и иностранные торговцы, в основном немецкого происхождения, действовали сообща (1). Немцы в Висбю имели две организации. Первая объединяла постоянное немецкое население (Teutones in Gotlandia manenles), в состав второй входили немецкие купцы, приезжавшие в Висбю во время торговых экспедиций и остававшиеся там на сравнительно краткий промежуток времени (Teutones Gotlandiam frequentantes).

Висбю также включался в понятие "Готландский берег" – термин, имевший торгово-политическое значение. Однако неизбежное соперничество между свободной крестьянской республикой в сельских районах и космополитическим, полиэтничным центром с его передовым торговым укладом вскоре привело к жестким разногласиям.

Весной 1288 г. разразилась война. Подробности конфликта нам практически неизвестны (2). Источники упоминают предводителя крестьян Петера Хардинга из Валля и магистра Ордена Меченосцев Конрада фон Херцогенштайна. Известно, что одно из крупных сражений произошло у Хёгбро (Högbro) близ Рума (Roma), а другое – у самых стен Висбю.

Однако условия мира были продиктованы не горожанами и не сельскими жителями Готланда, а шведским королем Магнусом Ладулосом. Этот правитель и прежде проявлял особый интерес к богатому острову и могущественному городу. На этот раз он воспользовался благоприятной возможностью, чтобы скорректировать слишком вольные отношения готландских общин со шведским государством.

Делегации из Висбю пришлось скрепить печатью своего рода акт повиновения, в котором они приносили извинения за то, что стена вокруг города была возведена без королевского разрешения. Более того, они были вынуждены согласиться на выплату крупной компенсации за агрессию против сельских районов. Бюргерам Висбю также пришлось обещать свою помощь королю в противодействии возможным сепаратистским тенденциям в среде бондов. Подписывая упомянутый акт повиновения, горожане тем самым признавали королевское влияние на внутренние дела Висбю.

Войну 1288 г. можно рассматривать как своеобразный рубеж, ознаменовавший собой конец периода процветания Висбю и сельских районов острова. Однако дух былого величия еще долгое время находил свое выражение в местной архитектуре и живописи. Он и ныне витает под сводами средневековых церквей, которые, будучи действующими, производят глубокое впечатление и неизменно напоминают о давно минувшей эпохе могущества Готланда.

В конце XIII в. лидирующую позицию в балтийской торговле занимает ганзейский город Любек. Висбю теряет репутацию "хозяина на море". Так называемая Вендийская Ганза, включавшая северо- и западногерманские города во главе с Любеком, усиливала свои позиции, в то время как Висбю вступил в период упадка. Прежний Восточный торговый путь в Западную Европу через Русь вследствие татаро-монгольского нашествия стал смещаться и теперь проходил через итальянские морские порты.

Теперь обратимся к третьей поворотной дате в раннесредневековой истории Готланда и Висбю – к 1361 г. В это время шведский трон занимал король Магнус Эрикссон. В 1360 г. ему пришлось уступить три провинции в Южной Швеции – Блекинге, Сконе и Халланд – смелому и энергичному датскому правителю Вальдемару Аттердагу.

Внутренние распри между шведскими магнатами серьезно пошатнули власть короля Магнуса, и вскоре еще две провинции – острова Готланд и Эланд – оказались под угрозой датского вторжения. В июле 1361 г. Вальдемар Аттердаг высадился на западном побережье Готланда. Местные крестьяне попытались дать ему отпор при Фьелемюр и у Аймундского моста, но в конце концов потерпели фиаско в крупном сражении у стен Висбю, где около 2000 человек были убиты и захоронены в общих могилах.

Бюргеры Висбю безучастно смотрели на разгром сельского ополчения. В обмен на обещание Вальдемара сохранить старые привилегии города жители Висбю открыли ворота, а городской совет капитулировал перед датчанами. Экспедиция Вальдемара Аттердага 1361 г., обернувшись кровавой трагедией для Готланда, в сущности, закрепила сложившееся положение вещей. В итоге Висбю и Готланд окончательно потеряли свое значение как самостоятельная сила в центре Балтийского моря.

Образование раннесредневекового государства в Скандинавии и Швеции

Выше был представлен исторический контекст, в котором следует рассматривать развитие государственной системы на Готланде в раннем средневековье. Очертив наиболее важные вехи в истории острова, я также стремился дать некоторое представление об отношениях Готланда с соседями, в первую очередь с Германией, Швецией и Данией.

Теперь подробнее обратимся к особенностям государственной системы в Висбю и на Готланде в целом. При этом небезынтересно рассмотреть становление государства в Дании и Швеции, начиная с эпохи викингов.

В эпоху викингов, до 1000 г., в Дании, Норвегии и Швеции в действительности не существовало государства в позднесредневековом и современном смысле этого слова. По всей видимости, в это время скандинавский регион представлял собой совокупность многочисленных мелких "ландов", управляемых местными вождями.

Впервые централизация наметилась в рамках Датского королевства; позднее схожие тенденции обнаруживаются и в Швеции. Ранее по общему согласию среди археологов, историков и лингвистов считалось, что, несмотря на трудности в сообщении, ёты (т. е. население областей, лежащих к югу от свейских территорий центральной Швеции) к середине XI в. вошли в состав королевства свеев.

Более того, отдельные исследователи утверждали, что подобное объединение произошло уже в IX или даже в VI в. Подобная интерпретация недавно была подвергнута сомнению (3). Разобщенность между различными частями Швеции является важным основанием для скептического отношения к теории раннего объединения свеев и ётов – аргумент, не так давно приведенный Карлом Йораном Андрэ (4).

Другим, еще более весомым возражением против гипотезы о раннем включении ётов в Шведское королевство является оспариваемая в настоящее время достоверность хорошо известного датско-шведского договора об установлении границ. Ранее также указывалось, что Адам Бременский, написавший в 1070-х годах "Деяния епископов Гамбургской церкви", среди прочих свидетельств о положении дел в Дании и Швеции неоднократно сообщает о внутренней разобщенности шведского региона в этот период (5).

Структура государственной власти в шведских областях до XII в. не получила достаточного освещения. Существует ряд свидетельств о народных собраниях, но без всяких указаний на их размеры. В XI и XII вв. упоминаются несколько ярлов, но об их статусе и функциях фактически нет никакой информации. Очевидно, что редкие сообщения о становлении королевской власти в Швеции изобилуют недомолвками и упрощениями (6).

Отношения между шведским королем и Готландом в раннее средневековье

На фоне общего состояния шведского региона, описанного выше, и следует рассматривать ситуацию на Готланде. "Сага о гутах" предоставляет довольно детальную информацию о положении острова с государственной и церковной точек зрения. Слово "сага" не следует рассматривать буквально; несомненно основываясь на текстах очень древнего происхождения, сама "Сага о гутах" в своем современном виде сохранилась лишь как дополнение к "закону гутов" (Gutalag) в его раннем списке, который относится к середине XIV в. В "Саге о гутах" говорится: "Многие конунги сражались с Готландом, пока он был языческим. Однако гуты всегда побеждали и сохраняли свое право. Потом гуты посылали в Швецию многих посланцев. Но никто из них не мог заключить мира, кроме Авайра Соломенной Ноги из прихода Альва; он первый заключил мир с конунгом свеев... Он заключил нерушимый договор с конунгом свеев. Шестьдесят марок серебра ежегодно – это дань гутов, причем конунг Швеции должен получать сорок марок серебра из шестидесяти и ярл – двадцать марок серебра. Этот договор он заключил по совету страны, [данному ему] до того, как он уехал из дома. Так гуты добровольно подчинились конунгу свеев..." (7).

Судя по тексту саги, можно заключить, что подчинение шведскому конунгу все же оставляло жителям Готланда широкие возможности для самоуправления как во внутренних делах, так и в вопросах внешней политики. Едва ли есть достаточно оснований полагать, что готландцы рассматривали свой остров как часть Шведского королевства, которое к тому же само представляло собой довольно шаткую конструкцию.

Согласившись выплачивать шведскому конунгу и ярлу в общей сложности 60 марок, жители Готланда получили право свободно торговать по всей Швеции, не будучи отягощены при этом никакими таможенными сборами. В "Саге о гутах" также говорится, что конунг свеев должен был при необходимости защищать готландцев – в том случае, когда они сами обращались за помощью.

Любопытно, что договор между шведским конунгом и Готландом со стороны последнего был заключен Авайром Соломенная Нога от имени Всеобщего тинга гутов. В те древние времена (датировать события "Саги о гутах" каким-либо конкретным столетием невозможно, однако считается, что данное соглашение могло быть заключено примерно в X или XI в.) Готланд был представлен сельскими районами через Всеобщий тинг гутов. Висбю еще не был политическим и торговым центром и вступил в период процветания лишь в начале XII в.

При заключении Артленбургского договора 1161 г. между саксонским герцогом Генрихом Львом и готландцами именно могущественный тинг от имени Готланда вел переговоры на международном уровне. В заключительной части договора имелась приписка, что текст соглашения хранится в церкви Святой Марии в Висбю. "Ольриком звали германского посла, которого герцог сделал бейлифом и судьей. Лихнатус был послом Готланда" (8).

***

Теперь обратимся к событиям 1361 г. и завоеванию Готланда и Висбю Вальдемаром Аттердагом. В 1988 г. Александр Ганзе, молодой немецкий ученый, представил в университете города Бохум свою докторскую диссертацию под названием "Friesland und Gotland. Ein Vergleich spätmittelalterlicher Landesgemeinden". В этой до сих пор неизданной диссертации сравниваются политические системы средневековых готландского и фризского обществ.

По мнению Ганзе, датское завоевание Готланда и Висбю в 1361 г. явилось поворотным моментом в развитии ранней государственной системы Готланда. С тех пор Всеобщий тинг гутов больше не действовал как суверенный представитель готландской государственной власти, а его участники перестали ощущать себя обладателями верховной власти над островом.

Против приведенной гипотезы выступает доктор Хуго Ирвинг из Лунда, вероятно самый известный в нашем столетии исследователь средневековой истории Готланда. Согласно его теории, нет уверенности в том, что Всеобщий тинг гутов даже до 1361 г. рассматривал себя в качестве суверенного представителя острова (9). Ниже я привожу краткий обзор дискуссии, развернувшейся между Ганзе и Ирвингом.

Ганзе полагает, что отношения между Всеобщим тингом гутов и Шведским королевством в конце XIII в. регулировались на договорной основе (10). Сельская община обязывалась выплачивать ежегодный налог в размере 60 марок серебра, а в случае военного похода шведского короля против язычников – участвовать в нем, предоставляя в распоряжение короля семь кораблей. В случае уклонения от участия в этом походе община должна была выплачивать "ледунгсламе" (Ledungslame).

Таковы были условия, сложившиеся к моменту письменной фиксации "Закона гутов" (Gutalag) и "Саги о гутах", т. е. к 1285 г. (11). В 1276 г. шведский король Магнус установил действительную привилегию беспошлинной торговли на территории Швеции для всех готландских купцов (12).

Затем, в 1277 г., претендент на трон Вальдемар Шведский и его супруга Софи отдали остров в залог маркграфу Бранденбургскому (13).

Тогда, как пишет Ганзе, если рассматривать события, описанные в "Саге о гутах", как ответную услугу шведского короля (а договор о дани предусматривал освобождение готландцев от пошлин), в королевском акте от 1276 г. следует усматривать указание на существование неких даннических отношений. Ганзе также полагает, что в грамоте от 1277 г. в качестве предмета заклада имелся в виду не сам остров, а регулярно выплачиваемая его жителями дань (14).

Ганзе подчеркивает, что дата заключенного Авайром Соломенная Нога договора о дани неизвестна". Ридберг в собрании грамот Sveriges Traktater (16) датирует это событие приблизительно 1000 г. (17), а обязательство готландцев участвовать в военных походах шведского конунга против язычников – приблизительно 1150 г. (18).

Эти датировки кажутся Ганзе не вполне обоснованными, и он констатирует, что, очевидно, оба события относятся ко времени составления "закона гутов". Ганзе указывает на то, что в 1285 г. король Магнус Ладулос произвел некоторые изменения в даннических отношениях (19). Теперь готландцы обязывались наряду с данью ежегодно выплачивать "ледунгсламе" в качестве фиксированного взноса. Военные обязательства, связанные с походами против язычников, продолжали существовать (20).

В 1288 г. Висбю вышел из состава общины. Согласно Ганзе, это означало косвенное повышение дани для оставшихся в общине сельчан, так как они должны были взять на себя обязательства Висбю (21). В 1313 г. король Биргер Магнуссон удвоил ежегодно выплачиваемую готландцами дань. Ее повышение, к сожалению, не зафиксировано документально. Ридберг вычислил это событие по факту восстановления прежней величины дани в 1320 г. (22). В последовавших тогда спорах за шведский престол готландцы присоединились к партии противника Биргера. Магнус Эрикссон после своей коронации в 1320 г. снизил дань до прежних размеров (23).

Ганзе указывает также на то, что "закон гутов", в отличие от материковых областных судебников, не содержит королевского права (Konungabalk) и что готландцы не принимали участия в выборах шведского конунга. Резюмируя сказанное, Ганзе утверждает, что Готланд был самостоятельной страной, не втянутой в интеграционный процесс формирующегося шведского государства (24).

В 1276 г. король Магнус Шведский подтвердил в шведских законах "nostrorum consulum, seniorum et universitatis tam Teuthonicae quam Gutthensis Gutland inhabitantum" их освобождение от пошлин (25). По мнению Ганзе, в подобном обозначении гутнийской общины отразилось стремление короля более четко выразить притязания шведской короны на остров (26).

На Готланде не было уполномоченных шведским королевским двором чиновников и не существовало ни одной шведской крепости. Шведский королевский домен не располагал земельными владениями на острове. Ганзе полагает, что собиравшиеся на Готланде деньги в пользу шведской короны регулировались через систему двусторонних договоров между формально равноправными партнерами (27).

Существуют лишь две тенденциозные хроники, возникшие при шведском дворе, и поэтому, с точки зрения Ганзе, не вполне достоверные. В них утверждается, что готландцы присягали на верность шведскому королю (28). "Хроника Эрика" повествует о готландцах, присягнувших дротсу Матсу Кеттильмундссону (29). Согласно так называемому Verbindwigsdikt, готландцы должны были присягнуть Альбрехту Мекленбургскому во время его путешествия по Швеции после коронации в 1364 г. (30).

Ирвинг в своих работах подчеркивает, что до 1361 г. Готланд принадлежал Швеции – например, когда называет остров "шведской сокровищницей" (31). Однако, с точки зрения Ганзе, единственным аргументом в пользу этого тезиса являются поборы, взимаемые с готландцев, – упомянутая дань и "ледунгсламе" (32).

С.-О. Линдквист, бывший директор Областного музея Готланда распределил для периода около 1300 г. дань и "ледунгсламе" на предполагаемое число дворов Готланда и сравнил их с налогообложением в районе озера Меларен (Средняя Швеция). Линдквист обнаружил соотношение порядка 1:10 (33). Он считает, таким образом, что уплачиваемые готландцами деньги в пользу шведского королевского двора составляли около 10% от сумм, которые отчислялись жителями района Меларен (34).

Сведения о выплатах готландцев в пользу шведской короны позволяют выявить очевидное преимущество шведской стороны в переговорах о заключении соглашения. Однако такая внешняя форма, как абсолютная величина дани, не позволяет усмотреть в этих сведениях признаки политического превосходства шведов над Готландом (35).

Ганзе полагает, что в цитируемом выше послании короля Магнуса Ладулоса от 1276 г. возрастающие притязания на господство носили оптативный характер: "nostrorum consulum, seniorum et universitatis tam Teuthonicae quam Gutthensis Gutland inhabitantum" (36).

Более поздние соглашения о налогообложении и договоры об освобождении от пошлин не содержат в себе подобных притязаний: 1285 г. – "Guttenses"; 1320 г. – "senioribus et communitati terre Gotlandie"; 1336 г. – "senioribus totique communitati terrae Guttlandiae" (37).

Когда в 1288 г. город Висбю вышел из готландской общины, он избрал своим городским правителем короля Магнуса Ладулоса. В освещающем это событие источнике содержится отрывок, в котором граждане Висбю обещают шведскому королю свою поддержку в том случае, если готландцы выберут иного правителя (38).

По мнению Ганзе, этот момент подтверждает предположение об оптативном характере послания шведского короля Магнуса от 1276 г., поскольку здесь король Магнус признает за готландцами свободу в выборе правителя (39). Даже в роли правителей города Висбю короли Швеции между 1288 и 1361 гг. проявляли малую активность. Число королевских грамот для Висбю в этот временной промежуток крайне ограниченно (40).

Швеция не собиралась мириться с завоеванием Готланда королем Вольдемаром Аттердагом в 1361 г. После того как в 1408 г. Эрик фон Поммерн, король Дании, Швеции и Норвегии, освободил Готланд от поборов в пользу немецкого ордена, остров постоянно был яблоком раздора между рейхсратами Швеции и Дании (41).

В переговорах шведы ссылались на свои более древние права на остров. Датская сторона опиралась на право победителя господствовать над завоеванной территорией, а иногда даже изъявляла готовность признать исконные права шведов в том случае, если они закреплены документально (42).

По мнению Ганзе, в основе позиции датчан лежала убежденность в том, что под древним шведским правом подразумевалось не право господства, а некие финансовые сборы второстепенного значения (43).

Ирвинг выдвигает следующий тезис: договор о дани, с одной стороны, и освобождение от пошлин – с другой, первоначально не были взаимосвязаны; договор древнее, чем освобождение от пошлин. Обосновывая свое мнение о давнем господстве Швеции над Готландом, Ирвинг опирается на описание путешествия Вульфстана (конец IX в.) и надпись на так называемом Камне Турсетры, которая относится к XI в. (44). Пошлины же были введены не ранее чем к концу XII в. Освобождение от пошлин готландских купцов в шведском государстве Ирвинг объясняет политической принадлежностью острова к Швеции (45).

Однако письменная традиция шведской истории в период до наступления нынешнего тысячелетия чрезвычайно скупа, констатирует Ганзе. Он считает несостоятельной позицию Ирвинга, который на основе зафиксированного у Вульфстана приблизительно в 890 г. упоминания о господстве шведского конунга над Готландом, сведений Камня Турсетры XI в. и более поздних экземпляров соглашения о выплате дани 1276 г. делает вывод о непрерывности подобных отношений (46).

По мнению Ганзе, в описании путешествия Вульфстана ничего не говорится о степени зависимости Готланда от королевства свеев. Надпись на Камне Турсетры, датируемая XI в., сообщает об увеличении kiätt (= денег) шведским конунгом на Готланде (47).

Описание путешествия Вульфстана, крайне неточно датированный Камень Турсетры и записанный в 1276 г. договор о дани не доказывают континуитета шведской власти над Готландом. Документы по шведской истории с IX по XII в. столь скудны, что временами едва ли возможно говорить о непрерывности истории самого Шведского королевства (48).

Статус Готланда 1361 г. по источникам Ватикана

Дополнительные сведения в отношении политического статуса Готланда прослеживаются по ватиканским источникам (49). Во второй четверти XIII в. папы неоднократно посылали легатов в балтийский регион. Представляется не лишенным интереса сопоставление сфер компетенции этих легатов.

Ядро их составляют вновь обращенные балтийские страны – Эстляндия, Вирланд, Ливония, Земгалия, Курляндия, Пруссия, Кульмская земля и намеченные для обращения страны – Литва и Русь. Вместе с тем легаты также были направлены на балтийские острова – Готланд, Эланд, Борнхольм и Рюген, а также в графство Гольштейн. Готланд располагался неподалеку от недавно обращенных балтийских провинций. К тому же закрепление религиозно-политической зависимости острова не откладывалось на долгий срок, что и объясняет включение острова в сферу деятельности легатов.

Однако почему сюда же были причислены Эланд, Борнхольм, Рюген и столь удаленный от них Гольштейн? Когда это произошло? И если эти земли уже были отнесены к легатским областям, то почему та же участь не постигла королевства Дании и Швеции? – задается вопросом Ганзе. Следовательно, из наименования Готланда regio, наряду с regna – Дании и Швеции нужно делать вывод о том, что в XIII в. папская канцелярия признавала за Готландом статус политически независимого образования.

Точка зрения Ганзе о том, что описание путешествия Вульфстана не свидетельствует о зависимости Готланда, подвергалась критике (50). Так, Ирвинг полагает, что это свидетельство по многим причинам достоверно и что именно с этого времени Готланд, как и другой крупный остров, Эланд, постоянно зависел от Швеции. Ирвинг также отмечает, что мы не имеем сведений о перерывах этой зависимости. Некоторые паузы в отношениях возможны, но лишь один перерыв может быть подтвержден, а именно в связи с "введением фиксированного права". Оно появилось в языческое время, т. е. когда готландцы еще не приняла христианскую веру. Во Флоренции хранится документ, повествующий о христианизации шведских провинций, среди которых упомянут и Готланд. Он может быть с уверенностью датирован приблизительно 1120 г., и это допустимый terminus ante quem для "фиксированного права", которое устанавливало дань в 60 марок серебром.

Договор о военной повинности, согласно Ирвингу, служил предпосылкой для договора о дани и должен был появиться примерно во второй половине XII в., когда проводилась шведская крестовая политика против Востока. Речь идет о вопросе, касающемся крестовой военной повинности против язычников. С тех пор как военная повинность потеряла прежнее значение, в Швеции она была заменена ежегодным налогом, который назывался военным.

После сложных переговоров с готландцами Магнус Ладулос смог издать на острове Эланд акт, по которому прежний военный налог, выплачивавшийся вместо предписанной военной повинности, превращался в ежегодный.

Согласно точке зрения Ирвинга, Ганзе неправильно понимает документ от 1285 г., поскольку считает, что речь идет о продлении договора о дани. Ирвинг же полагает, что мы имеем дело с изменением договора о военной повинности.

По Ганзе, дань не являлась налогом в представлении готландцев. Однако Ирвинг отмечает, что в трактовке "Саги о гутах" для готландской земли дань была "налогом в пользу конунга свеев". Ирвинг считает, что Готланд по отношению к Швеции находился в том же положении, что и норвежские tributariae insulae (острова-данники, как Исландия и др.) по отношению к Норвегии. Речь идет о расположенных далеко в море островах, которые за выплату дани, или налога, обеспечивали для себя помощь и поддержку со стороны могущественного соседа в борьбе со своими врагами, но тем не менее сохраняли самоуправление.

Ганзе, напротив, считает, что дань возникла как компенсация за пошлины, которые были потеряны для шведского короля по договору, отраженному в "Саге о гутах" (51). Некоторые пошлины для готландцев в Швеции не повышались за то время, пока действовал договор о дани. Первоначально пошлины были введены приблизительно в середине XIII в. В "Саге о гутах" дань рассматривается также и с национальной точки зрения: преимущество было на стороне жителей острова, а не на королевской.

Как упоминалось выше, С.-О. Линдквист сравнил дань и военную повинность Готланда с повинностями в Швеции в период около 1360 г. Результаты этого сравнения показали (52), что поборы, взимавшиеся с Готланда, были меньше по величине. С точки зрения Ирвинга, это сравнение любопытно, но неправомочно. Ирвинг полагает, что Готланд находился в специфических отношениях лично со шведским королем, а не с его государством. Остров Готланд, утверждает Ирвинг, находился вне налоговой системы Швеции.

Ирвинг пишет, что Ганзе делает далеко идущие выводы из результатов этого сопоставления Готланда и Швеции (53), отрицая любую форму политической зависимости. Однако как дань, так и военный налог, по мнению Ирвинга, выплачивались в качестве верноподданнических сборов. Дань существовала первоначально; военная повинность – как новое обязательство перед королем в связи с проведением крестовых походов, являясь возмещением за отсутствие войска, и в 1285 г. превратилась в ежегодный налог.

С точки зрения Ирвинга, это означало усиление зависимости Готланда. Размер налога в данном случае не имел значения. Дань была конституирующим фактором в отношениях зависимости, в основе которой лежало признание военной мощи шведского короля.

Пожалованные в 1276 г. Магнусом Ладулосом привилегии жителям Готланда и немцам из Висбю для торговли в Швеции рассматриваются Ганзе как "древнейший договор о дани". И когда, как он полагает, король Магнус в том же году выдал сходную грамоту купцам из Риги, они получили те же привилегии, что и купцы Готланда и Любека (velut illi de Gotlandia et Lubeke).

При этом с точки зрения Ирвинга, гипотеза Ганзе о древнейшем данническом договоре несостоятельна. Что же касается утверждения Ганзе о том, что полномочия папских легатов дают сведения о политическом статусе Готланда, Ирвинг констатирует, что основной областью миссионерской деятельности было балтийское побережье от Померании до Финского залива. Путь туда торговых кораблей (ведь именно они служили миссионерам средством передвижения) лежал через острова Рюген, Эланд и Готланд.

Швеция и Дания не принадлежали к миссионерским областям в XIII в. Однако, по мнению Ирвинга, нельзя делать выводы о политическом положении из документов легатов (54).

Готландский Готланд?

С государственной точки зрения Готланд вплоть до наших дней рассматривался как "готландский Готланд". Предполагалось, что даже в XII в. Готланд не знал сильной королевской власти, доминирующей над местным обществом. Считалось, что конунг повелевал Готландом лишь в течение коротких промежутков времени, посредством особых налогообложений и военных мер.

Сельская часть населения Готланда также рассматривалась исследователями как относительно эгалитарное общество, а Висбю считался изначально готландским городом, только позднее подвергшимся нарастающему немецкому влиянию (55).

Все эти теории о готландском Готланде имеют явную связь с вопросами, касающимися разногласий по "викингскому Готланду", где в процессе дискуссий немаловажную роль играли ошеломляющие находки богатых серебряных кладов. Многие проблемы в этой области до сих пор остаются неразрешенными, особенно относящиеся к некоторым экономическим и политическим особенностям готландского общества в эпоху викингов, что обусловлено возможностью неоднозначной трактовки источников.

Оке Хиенстранд сообщает (56), что предыдущие поколения исследователей рассматривали Готланд в качестве независимой "сельской республики"; клады, таким образом, будучи подтверждением существования широкомасштабной торговли, зарывались самими сельчанами. С подобными концепциями ныне трудно согласиться, считает Хиенстранд, поскольку археологические и письменные памятники явственно демонстрируют нам наличие на Готланде дифференцированного общества, в котором выделялся слой могущественной местной знати, чьи следы можно обнаружить в захоронениях с оружием, начиная с Вендельского периода.

Около 1000 г. немецкие и английские монеты начали преобладать в серебряных кладах, которые тем не менее имели значительное вкрапление монет шведского и датского происхождения. Хиенстранд указывает на очевидные изменения, происходившие в середине XII в. (57). Клады серебряных монет исчезают, появляются каменные церкви, и начинается местная чеканка монет. Кроме того, происходит углубление интеграции Висбю и Готланда в Шведское королевство и епархию Линчёпинга. Существуют источники, повествующие о борьбе за контроль над Готландом – вероятно, между скандинавскими конунгами и русскими князьями. Началась миссионерская деятельность, и Готланд подписал соглашение со шведским королем.

Все эти свидетельства, по мнению Хиенстранда, указывают на то, что в данный период (1000-1150 гг.) наблюдается отчетливый процесс раздела земель, приведший к созданию приходов и строительству церквей (58). Исследователи долгое время сомневались в природе древнейшего разделения, однако рассматривали Готланд как первоначально поделенный на "тинги". В позднее средневековье он делился на двадцать районов. Готланд также имел девяносто четыре прихода, равномерно распределенных по всему острову.

По Хиенстранду, некоторые обстоятельства указывают на то, что Готланд был поделен на две половины (59). Более детальные исследования систематического распространения усадеб с каменными постройками указывают на то, что Готланд был изначально разделен на двенадцать или двадцать четыре равные по величине части. Двенадцатичленное деление было впоследствии сформулировано Хиенстрандом в качестве гипотезы или вероятной модели. После изучения источников разных типов – топонимов, кладов серебряных монет, местонахождения гаваней, количества хуторов Хиенстранд считает наиболее вероятной именно такую модель, хотя его аргументы скорее основаны на цепочке разрозненных фактов, чем подкреплены реальными доказательствами.

Хиенстранд считает, что рунические и пиктографические камни позволяют нам выявить верхний социальный слой представителей местной власти, имевших значительные внешние связи (60). Особый интерес представляют пиктографические камни XI и XII вв. Имена и другая информация об этих людях, вероятно, подтверждают существование купеческого класса, корнями уходившего в окрестности Висбю.

В отличие от Хиенстранда, Ола Кюлберг (61) не рассматривает Готланд в качестве общества с различными социальными классами. Напротив, он придает особое значение очевидной однородной структуре готландского общества. В то же время Кюлберг утверждает, что Готланд в определенном смысле не был ни неподвижным, ни однородным обществом. Социальная система Готланда имела мощную внутреннюю иерархию, основанную не на экономических, людских ресурсах и землевладении, но на древней репрезентативной системе тингового общества.

Выводы и методы работы упомянутых выше исследователей были оспорены Леной Тунмарк-Нюлен (62) и Эриком Нюленом (63). Учитывая, что имеющийся в распоряжении материал недостаточно систематизирован даже для самого элементарного анализа исследователями социальной и культурной истории, Лена Тунмарк-Нюлен считает бесполезным интерпретировать ситуацию в готландском обществе в абстрактных терминах социальной стратиграфии.

Майвор Эстергрен, нынешний директор Областного музея Готланда, в своей докторской диссертации изучила изменения в характере поселений Готланда на протяжении позднего железного века и средних веков (64). Позднее Эстергрен приходит к мнению, что тезис Хиенстранда не может быть подтвержден на основе материала источников, известных в наши дни, и что гипотеза Хиенстранда и его коллег является частью теории, в рамках которой они пытаются рассматривать состояние Готланда вне зависимости от социально-экономической и политической модели, ранее применявшейся к положению на основной территории Швеции (65).

Основываясь на доскональном анализе, Лена Тунмарк-Нюлен пришла к выводу, что северная часть Готланда, по всей видимости, являлась местом проживания наиболее продвинутой части населения (66).

Трюггве Силтберг, вице-директор Landsarkivet i Visby (Областного архива Готланда), недавно показал, что большинство построений Оке Хиенстранда и Олы Кюлберг представляют собой лишь теории, весьма любопытные, но труднодоказуемые. По мнению Силтберга, Готланд следует рассматривать как относительно равноправное общество (67). В ближайшем будущем Силтберг собирается опубликовать результаты своей докторской диссертации.

Однако Готландская сельская республика, как иногда называли Готланд (68), не была уникальна в средневековой феодальной Европе. Примерно такое же политическое устройство было отмечено, например, в швейцарских кантонах, в общинах Фрисландии, в северных областях Голландии и северо-западных районах бывшей Западной Германии, а также в Исландии и других скандинавских странах (69).

Всеобщий тинг гутов, или Готландская сельская республика, формально имел возможность получать и сам составлять послания иностранным представителям. В этих письмах представители Готланда в XIII и XIV вв. называются seniores – латинским термином, который может быть интерпретирован как "старейшины Готланда" (70).

Позднее, во втором десятилетии XV в., seniores были заменены "судьями и старейшинами", а еще позднее – с конца XV в. – исключительно "судьями" (71). Однако вряд ли можно сомневаться в том, что seniores, как и "судьи" со "старейшинами", принадлежали к одному верхнему слою готландского общества.

Несмотря на то, что сражение между городом Висбю и сельской частью Готланда в 1288 г. привело к усилению влияния шведских королей на остров, в первую очередь на город Висбю, обе части Готланда и после 1288 г. добились сохранения значительной независимости по отношению к шведскому государству и его королю.

Термины, использованные в дипломах и переписке, все же не исключают возможности, что шведский король обладал суверенитетом над островом. Более того, события 1361 г., по мнению Ирвинга, означают только то, что датский король принял на себя роль, которую прежде играл шведский правитель во взаимоотношениях с Готландом.

Итак, исследователи расходятся во мнении касательно датировки отмены готландского самоуправления. Наиболее ранняя дата – время заключения договора между Готландом и конунгом свеев, согласно сведениям, которые несет в себе "Сага о гутах". Другие даты, которыми можно обозначить конец самоуправления Готланда, – 1288 или 1361 г. Однако в качестве верхней границы следует рассматривать последнее десятилетие XIV в. или даже 1408 г. С 1394 по 1398 г. Готланд представлял собой поле борьбы между датчанами, Тевтонским орденом и так называемыми братьями-витальерами.

Кроме того, на короткое время остров в этот период был захвачен Эриком, принцем Мекленбургским. Своими людьми принц Эрик звался также королем Готланда. Однако Эрик в 1397 г. скончался на Готланде от чумы, или – как, вероятно, выражались сами готландцы – благодаря тому мору.

В 1408 г. Готландом завладел другой Эрик, принц Померании. Он стал также королем Скандинавского союза – политического объединения, включившего в себя на короткий промежуток времени Швецию, Финляндию, Данию и Норвегию. Этот Эрик завершил постройку огромного дворца в Висбю, названного Висборгским замком, который был разрушен датчанами в 1679 г. Не исключено, что инициатором постройки дворца был еще принц Эрик Мекленбургский.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Kattinger D. Gotländische Genossenschaft. Greifswald, 1994. В диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук на философском факультете Грейфсвальдского университета Эрнста-Морица-Арндта, до сих пор не опубликованной, но доступной в рукописном варианте, рассматриваются вопросы о возникновении, порядке и структуре немецко-готландской торговли в XII-XIII вв.

2. Körner S. Das Jahr 1288 und die Quellen Strelows // Gotland Irredenta. Festschrift für Gunnar Svahnström zu seinem 75. Geburtstag / R.Bohn. Sigmaringen, 1990.

3. См.: Sawyer P. The Making of Sweden. Alingsås, 1988. P. 1 ff.

4. Andrae Carl G. Några tankar kring sädesmåttetet, mynträkning och riksenande I Sverige // Studier i alder historia tillägnade Herman Schück 1985. Stockholm, 1985. S. 33-47; см. также: Sawyer P. The Making of Sweden. P. 41.

5. Sawyer P. The Making of Sweden. P. 3.

6. Ibid. P. 7.

7. См.: Siltberg Т. Marklejet, tingsdomarna och den sociala differentieringen på Gotland fram till 1600-talet. Umeå, 1993. S. 43, 55 ff.; Fritzell O. Tankar kring Gutasagan // Gotländskastudier. Visby, 1972. S. 11-46. Пер. с древнегутского С.Д.Ковалевского. Цит. по: Сага о гутах // Средние века. 1975. Вып. 38. С. 308.

8. Bäärnhielm О. Anlenburgprivilegiert 1161 // Gutar och vikingar. Stockholm, 1983. S. 458.

9. Здесь и применительно к следующему разделу см.: Siltberg Т. Marklejet. S. 57.

10. Ganse A. Friesland und Gotland, ein Vergleich spatmittelalterlichen Landesgemeinden. Inauguratdissertation zur Erlangung des Grades eines Doktors des Philosophic in der Abteilung für Geschichtswissenschaft der Ruhr-Universitat Bochurn vorgelegt von Alexander Ganse. S. 143. Цитируется по рукописи в Областном архиве Висбю, Швеция.

11. Ganse A. Friesland. S.143.

12. Diplomatarium Suecanum / J.G.Liljengren, B.E.Hildebrandt, S.Tunberg, E.Nygren. Stockholm, 1829-1959. T. I. № 611; ср.: Ganse A. Friesland. S. 143 f.

13. Diplomatarium Suecanum. T. I. № 630; Riedel. Codex Diplomatics Brandenburgensis. 2. Reihe I, № 1744; ср.: Ganse A. Friesland. S. 144.

14. Ibid.

15. Ibid.

16. Rydberg Olof S. Sveriges Traktater med främmande magter. Stockholm, 1877-1895.

17. Ibid. B. I. № 19.

18. Ibid. B. I. № 37.

19. Ganse A. Friesland. S. 144.

20. Diplomatarium Suecanum. T. 1. № 815.

21. Ganse A. Friesland. S. 145.

22. Ср.: Rydberg Olof S. Sveriges Traktater. B. I. № 181; Diplomatarium Suecanum. T. 3. № 2255; Ganse A. Friesland. S. 145.

23. Ganse A. Friesland. S. 145.

24. Ibid.

25. Diplomatarium Suecanum. T. I. № 611.

26. Ganse A. Friesland. S. 146.

27. Ibid.

28. Ibid.

29. Ср.: Yrwing H. Gotlands medeltid. Visby, 1978. S. 39.

30. Ibid. S. 48.

31. Ср.: Game A. Friesland. S. 147.

32. Ibid.

33. Lindquist S.-O. Sextio marker silver vart år... Sechzig Silbermark jades Jahr // Gotlandsk Arkiv. 1984. S. 139-150.

34. Ibid. S. 143 ff.

35. Ganse A. Friesland. S. 148.

36. Ibid.

37. Ibid.

38. Hansisches Urkundenbuch. Halle, 1876. В. I. № 1043.

39. Ganse A. Friesland. S. 149.

40. Ibid. См. также следующие акты: Hansisches Urkundenbuch. 2. № 233 (1313 г.), № 391 (1322 г.); Diplomatarium Suecanum. Т. 5. № 3647 (1342 г.); Ibid. Т. 6. № 4437 (1349 г.); Hansisches Urkundenbuch. 3. № 192. (1351 г.); Diplomatarium Suecanum. Т. 6. № 4824 (1352 г.); Regesta Diplomatica Historicae Danicae. 2.1.1. № 2392 (1361 г.).

41. Ganse A. Friesland. S. 149.

42. Ibid.

43. Ibid.

44. Yrwing H. Gotlands medeltid. S. 19 f.

45. Ibid. S. 20.

46. Ganse A. Friesland. S. 150.

47. Ibid. S. 151.

48. Ibid.

49. Ibid. S. 155 ff.

50. Yrwing H. Med anledning av en tysk doktorsavhandling (Aus Anlass einer deutschen Doktorarbeit) // Gotländskt Arkiv. 1991. S. 155-176.

51. Ср.: Yrwing H. Med anledning. S. 174.

52. Ср.: Ibid.

53. Ibid.

54. Ibid. S. 175.

55. См.: Siltberg Т. Marklejet. S. 44 – ссылки на Ирвинга и Вестхольма.

56. Hyenstrand Å. Socknar och stenstugor. Om del tidiga Gotland // Stockholm Archaeological Reports. 1989. № 22. Stockholm, 1989. См. особенно резюме на с. 136-137.

57. Hyenstrand Å. Socknar. S. 136.

58. Ibid. S. 136 f.

59. Ibid.

60. Ibid. S. 137.

61. Kylberg O. Gotland melan arkeologi och historia. Om det tidiga Gotland. Gotland between archaeology and history. Early Gotland. Stockholm, 1991 (Theses and papers in Archaeology 4). В особенности см. с. 239, 245; см. также: Silterg Т. Marklejet. S. 45.

62. Thunmark-Nylén L., Bucklan är kastad – Gotlands vikingatid som debattämne // Meta Medeltidsarkeologisk tidskkrift. № 2. S. 51 ff.

63. Nylén E. Kylberg vs Gannholm. Professionell fastländsk mot "amatörmässig" gotländsk lokalpatriotism // Gotlands tidningar. 30.03.1992. S. 12-13.

64. Östergren M. Mellan stengrund och stenhus. Gotlands vikingatida silverskatter som boplatsindikation. Stockholm, 1989 (Theses and Papers in Archaeology 2).

65. Hyenstrand A. Socknar; см. также: Broberg A. Hallegårde i Halla-Social stratifiering eller bara en tillfällighet // Meta Medeltidsarkeologisk tidskrivet. №3. S. 67 ff.; Ср.: Östergren M. Det gotländska alltinget och cistercienserkklosret i Roma // Gotländskt Arkiv. 1992. S. 49-58.

66. Thunmark-Nylén L. Socialgrupper i vikingatiden // Gotländskt Arkiv. 1984. S. 105-110.

67. Siltberg T. Marklejet. S. 45 ff.

68. Данный термин см.: Schück A. Boken om Gotland. Visby, 1945. B. I. S. 178.

69. Siltberg T. Marklejet. S. 56 f.

70. Ibid. S. 57.

ДРУГИЕ СТАТЬИ